Шиноби Мрачного Рассвета

Минато поднялся из кресла, вновь подошел к окну, уставившись невидящим взглядом в пелену дождя. Время шло, минутная стрелка на часах, висящих меж шкафов, совершила один оборот, другой... Минато то расхаживал по кабинету, то садился за стол, что-то черкал на бумаге, сразу выкидывая написанное в мусорную корзину. И снова возвращался к окну. Сумев все же отрешиться от боли потерь и горечи поражения, хокаге погрузился в планирование, придумывая и отвергая планы, перебирая вероятности, ища возможности.

Размышления Минато были прерваны просочившимся в кабинет помощником.

— Что? — раздраженно отозвался хокаге, отрываясь от очередной схемы.

— Вы приказывали доложить немедленно: вернулся отряд Хатаке. Задание выполнено, потерь нет, раненых нет.

— Хорошо, спасибо, — Минато потер лицо руками.

Пружина, остававшаяся все это время сжатой где-то глубоко в душе, наконец расслабилась. Наруто вернулся из Ивагакуре целым и невредимым.

***

Потайной ход был тесным. Как ни старался Ульгрим ужаться, плечи все равно скребли по стенам. Успевший вдобавок приложиться головой о низкий камень свода, мечник тихонько шипел проклятья сквозь зубы.

— Увы, предки не рассчитывали, что из их потомков вымахают такие здоровяки, — в голосе шедшего впереди Фугаку звучала насмешка.

— Это не я здоровяк, это остальные — задохлики.

К раздражению мечника, отец двигался в проходе относительно свободно. Увы, все имеет свою цену. Развивая организм в соответствии с нуждами своего искусства, Ульгрим невольно вышел за пределы привычных кондиций клана. И пусть по меркам Каирна ничего выдающегося в его росте или ширине плеч не было, Учиха никогда не отличались ни тем, ни другим. Заметный и раньше, контраст стал явным после длительного отсутствия мечника дома. В результате, Ульгрим был вынужден второй день отшучиваться по поводу своей комплекции. К счастью, основная часть изменений была выполнена, да и возраст активного роста подходил к концу.

Неопределенно хмыкнув, Фугаку не стал дальше развивать тему, вместо этого спросив:

— Как решил назвать технику своих глаз?

— Комокутэн. Не стану отходить от традиций, — попытался в тесноте пожать плечами мечник.

— Ну и правильно. Хорошее название, — в голосе старшего Учихи звучало одобрение. — Пришли.

Следом за отцом Ульгрим выбрался в круглый зал. Разминая плечи, огляделся.

Помещение было создано в скале дотоном. Большой искусностью строители не отличались — потолочному своду было далеко до идеального купола, а стены не прошли бы проверку отвесом. Работали явно те, к кому можно было обратиться по соображениям безопасности, а не профессионалы. Впрочем, для секретных собраний комната годилась — почти десятиметрового диаметра было достаточно, чтобы здесь могли разместиться все, кто принимал решения в клане, а вполне свежий воздух указывал на работоспособную вентиляцию. Полноценное освещение в зале не предусматривалось — света, проникающего сквозь несколько крошечных отверстий в куполе, шарингану было достаточно. Не имеющих додзюцу здесь явно не ждали. Обстановка не отличалась изысканностью — созданный тем же дотоном низкий каменный стол, да лежащие вокруг него татами.

Плита, стоящая на постаменте напротив входа, вписывалась в интерьер как нельзя лучше.

Именно к ней подвел сына Фугаку.

— Реликвия нашего клана. Послание самого Рикудо, — в голосе Учихи проскользнуло благоговение.

Ульгрим с сомнением оглядел каменный монолит. Назвать тот потрепанным временем было затруднительно. Впрочем, что камню сделается, особенно если о нем заботились? В любом случае, монумент не впечатлял. Просто отполированная с одной стороны каменюка, по которой тянулись тщательно вырезанные ниточки кандзи.

Мечник нахмурился, осознав, что часть текста словно выпадает из поля зрения. Не замечая внимательного взгляда Фугаку, Ульгрим пытался разглядеть текст то периферийным зрением, то рассфокусировав взгляд. Тщетно — иероглифы упрямо ускользали.

— Эту плиту можно прочитать только шаринганом. Чем больше томое, тем больше текста становится видно...

— Понятно, — кивнул Ульгрим, переходя на мангеке.

Наполнившая мир резкость контуров наконец-то прибила к месту упрямые знаки.

С полчаса прошло в тишине. Мечник вчитывался в открывшийся ему текст. Фугаку терпеливо ждал.

— Ты знаешь, что тут написано? — перевел взгляд на отца Ульгрим.

— Да, — кивнул тот, — те, кому в прошлом удавалось пробудить мангеке, давно переписали послание. Но я бы хотел, чтобы ты сверил записи...

Свиток в кармане отцовского хаори Ульгрим приметил сразу, как Фугаку перехватил его, предложив прогуляться до Нака но Джинджа, храма в квартале Учиха. Когда пол святилища разошелся, открывая потайной ход, мечник заподозрил, что бумага имеет к происходящему непосредственное отношение. Так оно и вышло.

— Значит, мангеке это еще не все. Есть и риннеган? — рассеянно произнес Ульгрим, принимая свиток.

Неопределенно хмыкнув, Фугаку отозвался: