Шиноби Мрачного Рассвета

Выдал ли врага звук? Или осознавший ловушку разум архимага сам рассчитал все вероятности? Так или иначе, но Варкастер действовал четко и эффективно. Всего лишь шаг в сторону и поворот — два простых движения спасают жизнь Юи, ставя тело мага между ней и врагом. Вот только и тот не новичок. Сотканная из тьмы фигура мигом меняет направление удара, вгоняя обернувшуюся лезвием руку меж ребер подставившегося некроманта.

Рассеченное сердце в последний раз трепыхнулось и встало.

В который раз за эту ночь воздух вздрогнул, пропуская Стрелу рока. В который раз Зетсу увернулся. А потом еще и еще...

Акацки отступал, не пытаясь контратаковать. То ли ошеломленный видом чунина, что и не думал умирать, спокойно истекая ядовито-зеленой кровью из пробитой груди, то ли не рискуя отвлечься хоть на секунду от шквала заклинаний.

От трехлепесткового куная он так же увернулся. От кулака возникшего из ниоткуда сеннина — нет. Чернота расплескалась лужей, проламывая собой остатки перекрытий искалеченного особняка. Хорошая, предсказуемая траектория. Разум провожающего цель взглядом некроманта просчитал удар — по приземлении Зетсу будет ждать Печать поглощения...

Варкастер стал точкой, а потом точка стала Варкастером.

Некромант моргнул, глядя на черно-белый кафель пола. Поднял голову.

Из-за стойки дежурного ирьенина на него ошеломленно таращилась куноичи со странными, неестественно розовыми, волосами.

«Сакура» — всплыло в голове некроманта, — «Харуно Сакура». Выход из боя оказался слишком резким, разогнавшийся разум все никак не мог остановиться, продолжая просчитывать удары, защиты, выстраивая вязь заклинаний.

— Приемный! Код четыре! Один... Двое тяжелых! — кратко рявкнула куноичи, выхватив откуда-то из-под стойки эбонитовую трубку телефона. Ступор продлился не долго.

— Отпусти ее! Все, отпускай, сказал! — к магу уже подбежала пара не замеченных сразу ирьенинов.

Послушно развеяв Цепи чакры, Варкастер позволил лекарям подхватить Юи, сам мельком оценивая состояние сестры.

Той немало досталось. Порезы, ушибы, ожоги, не столько от огня, сколько от хлещущей из тела мага кислоты Крови Дрига. Нога торчит под странным углом, сломанная не то нашедшей путь техникой, не то рывками Цепей.

Маг удовлетворенно кивнул. Основной цели сражения он добился. Все эти травмы хоть и неприятны, но не фатальны. Юи будет жить.

— Остановка сердца!

Пока один из ирьенинов отвлекся на Юи, другой коснулся Шоссеном некроманта.

Состояние Варкастера оставляло желать лучшего. Он не успевал закрываться Щитами от всех атак без исключений, а понятие «допустимые повреждения» всегда трактовалось им весьма широко. Ободранный до костей бок, раздробленное колено, рваные и резаные раны, ожоги. И, конечно, дыра в сердце. Призрачные узы сдерживали боль и позволяли искалеченному телу двигаться. Кровь Дрига, пожирая четверть доступной силы, пока что нивелировала кровотечения, поддерживая в артериях достаточное давление и насыщение кислородом, не позволяя мозгу отключиться. Но говорить о регенерации столь обширных повреждений не приходилось. Здесь требовалось Поглощение жизни.

Провозвестник смерти был бы как нельзя кстати.

Некромант оценил взглядом суетящихся вокруг ирьенинов, пытающихся совместить стоящего на ногах почти покойника со своей картиной реальности. На сердце тех хватит, но что дальше? Отдаться в руки их коллег? Какова вероятность, что его станут лечить, а не попытаются добить? Уйти из госпиталя, пройтись по домам горожан? Хватит ли времени? Возможности Крови Дрига не бесконечны. Да и что потом? Изгнание?

Увы, даже лучшие из людей ошибаются. Отец поставил его перед сложным выбором, перенеся сюда.

Он так и не успел принять решение, когда раздался хлопок, и рядом вновь оказался хокаге. На слова тот не разменивался — Хирайшин позволил точке стать магом уже где-то в окружении теряющихся в вышине деревьев, сквозь кроны которых едва можно было различить звездное небо.

— Это Лес смерти. Лечись, — одно долгое мгновение Минато глядел в глаза некроманту, а потом исчез.

Маг удовлетворенно прикрыл глаза, спуская с цепи Поглощение жизни. Лучшие из людей отличаются тем, что умеют исправлять свои ошибки.

***

Молчание бывает разным. Неловким, когда никто из собеседников не решается нарушить тишину. Подавленным, когда у человека не находится слов, чтобы выразить всю степень своего отчаяния. Испуганным, когда разум застывает крохотным зверьком, в страхе привлечь внимание опасного хищника. Бывает молчание и дружеское, когда людям уже не нужны слова. Этим вечером в Конохе молчали многие. Молчали по-разному.

Молчала опутанная бинтами Юи, задавая себе странные вопросы, находя на них пугающие ответы. Молчала Кушина, сидящая рядом с кроватью дочери. Так молчит вулкан, уже пробудившийся, но еще копящий ярость, что вырвется в небо фонтанами лавы и пепла.