Шипы и розы

Последнее звучало насмешливо. Тим снова фыркнул и в этот раз неудачно, потому что получилось прямо в поднесённую к губам чашку. Чай брызнул в разные стороны, и ослабленный шейный платок, белый, как первый снег, оказался весь в мелких бледно-коричневых пятнышках.

– Чёрт.

– Не забывайте, что вы находитесь в обществе трёх дам.

– Одна из которых уже слепа на один глаз и глуха на одно ухо, – бормотал Тим, осматривая перепачканный платок, – вторая волнуется лишь о собственной выгоде и крепкое словцо клиенту всегда простит, а третья...

– А с третьей вы взяли за привычку хамить, когда вам вздумается. Но я рада, что в Девоне вы стараетесь держать себя в руках и обращаетесь ко мне, как подобает джентльмену.

– Не обольщайтесь. Мы скоро выйдем отсюда, и всё вернётся на свои места.

– Вы невозможны.

– И всё же вам придётся меня терпеть. До окончания скачек в Аскоте точно. А потом наши пути разойдутся, и, будем надеяться, я вас больше никогда не увижу.

– Я не возражаю. Только сначала верните мне то, что принадлежит мне.

– Что же это?

– Вы прекрасно знаете.

– Знаю. Просто стало интересно, хватит ли у вас смелости заявить об этом во всеуслышание.

– Захотели ещё раз меня унизить?

– А что мне ещё с вами делать?

– Мерзавец.

– Прикусите язык. Эта старуха только что повела ухом в нашу сторону. Кажется, её слух острее, чем я думал.

– Это потому что вы устроили тут балаган. Заладили про Бетси, которую никогда не видели и о которой никогда не слышали, и чуть не свели с ума несчастную миссис Мерит.

– Это была ваша затея тащить меня в шляпный магазин! Как и ваша затея сюда приехать.

– Не отрицаю. Раз нам суждено провести вместе больше дней, чем хотелось бы, то вы должны раз и навсегда уяснить: в Аскоте я не потерплю рядом с собой вульгарно одетого пугала!

– Обещаю, что оденусь по моде. Лишь бы только не по моде прошлого столетия. Уверен, именно такое в этом захолустье и продают. Как, например, та шляпка, которую вы выбрали. Кстати, она вам совсем не к лицу.

– А мне показалось, вам понравилось.

– Я хорошо притворяюсь. В этом пошёл в отца.

– Ваш отец – всеми уважаемый и благородный человек.

Тим отвлёкся от разглядывания разводов на платке и поднял глаза на мачеху. От насмешки во взгляде Малеста поёжилась.

– Это не мешает ему жить двойной жизнью.

– А вам, как истинному сыну своего отца, удаётся и это повторять.

– Вот тут вы неправы. Театр я люблю, но жить притворством вечно не собираюсь. Если кого-то ненавижу, то этот человек сразу узнаёт о моих чувствах, и ему становится страшно. Если люблю, то он становится самым счастливым на свете.

– А вы умеете любить?

– Малеста, душечка! – Миссис Мерит отдышалась и с удивлением заметила, что ахать и охать долгое время продолжала она одна. Все остальные занимались каждый своим делом: пожилой слуга, сопровождавший миссис Мерит из «Золотых буков» до Девона тихонько похрапывал, подставив лысину солнечным лучам, прорывающимся через оконное стекло, миссис Кроу прибирала разворошенную витрину, а молодой Андервуд о чём-то горячо спорил с мачехой, и оба выглядели так взволнованно и были так напряжены, что миссис Мерит тут же разволновалась не на шутку. Уж не случилось ли чего непредвиденного, пока она занималась собой? Может, разразился политический скандал, или умерла королева, или уличная собака укусила мистера Хиггинса, вышедшего из магазина на улицу, чтобы поприветствовать джентльмена, явившегося к нему на примерку? И, подумав так, миссис Мерит вздрогнула, ведь скандалы и смерти её сердце переживало легко, а вот беспризорных собак оно боялось больше всего на свете.

– Ворчливая старуха вас зовёт, – уклонился от ответа Тим.

– Что? – растерялась Малеста, совсем не заметившая, что её позвали по имени.

Развернувшись, леди Андервуд посмотрела на свою единственную в округе приятельницу таким рассеянным взглядом, словно пыталась усиленно вспомнить, что за женщина сидит напротив и как она вообще здесь оказалась.

– Я прервала вашу беседу, – начала миссис Мерит, – но только потому, что мне пора с вами прощаться. Я никогда не проводила в Девоне больше двух часов – не буду и сейчас нарушать привычку. Не поможете мне встать, душечка? А то этот болван, – миссис Мерит сердито зыркнула в сторону спящего слуги, – храпит, как стая собак на заднем дворе.

Птицей, спугнутой с садовой изгороди, Малеста сорвалась с места, но воздушное кружево на платье вдруг зацепилась за край стола, и леди Андервуд замерла на месте.

– Тимоти, – робко позвала она и уже спустя мгновенье увидела, как тот коснулся руками ленты, желая помочь. – Нет. – Малеста остановила Тима. – Платье не трогайте. С платьем разберусь сама. Лучше помогите подняться миссис Мерит.