Школа

– Покурим и двинем, – сказал Никос, направляясь со своим стаканом к гудящему кипятком самовару.– Только представлю себе все наши баулы…

 Наблюдая, как, залив свой двойной кофе кипятком, Збыш и Никос с блуждающими на лицах улыбками выходят из буфета, Череп подумал, что с такими отвязными неплохо бы познакомиться.

 «А эта, – продолжил он мысль, выдвигаясь из-за колонны так, чтобы снова видеть Нину, – эта, кажется, на них чихала. Серьезная, как писательница. А глаза – синие, – Череп умильно улыбнулся. – Королева Гвиневера».

 После исхода Никоса и Збыша в буфете стало значительно тише и спокойнее. Длинная Вера пересказала-таки Чеширу свой сценарий и теперь требовала немедленной ответной реакции, в то время как он, пропуская воздушные потоки ее речей мимо своих тонких, плотно к голове прижатых ушей, с интересом наблюдал, как бессовестные Ада и Микки доводят Антошу до белого каления.

 «Хорошо бы в Ялту до сентября, – думала Нина, допивая сок и с сожалением глядя в прозрачное донышко стакана. – Хватит, натрудилась, оправдала все возложенные надежды, можно и оттянуться. Буду загорать, пока не почернею как негра. И остригусь наголо, чтоб без этих дурацких прибамбасов на голове – буду лысой, как колено, как вон тот придурок за колонной».

– Да, я не баба, и все меня пинают за это! – вдруг громко и пронзительно воскликнул доведенный Антоша, оскорблено поднимаясь над хихикающими Адой и Микки. – Да, нет у меня этих сисек, этой противной, вонючей…

– О! – замахал руками Микки, в восторге пиная под столом Аду.

– Обломись, Антоша, никто не хотел тебя обидеть, – гыкнула она, в свою очередь пиная Микки.

 Буфетчица выразительно хмыкнула. Под веселыми взглядами, но с гордо поднятой головой, Антоша покинул собрание.

– О, Господи, Чешир, отвлекись ты, наконец, от этих дурацких мизансцен,– сказала длинная Вера, за подбородок поворачивая к себе Чешировскую улыбку.– Ну вот, что ты скажешь, например, об этом эпизоде, где герой рассказывает совершенно великолепную историю о…

 Арсен и лучезарный Толик с бутылками из-под кефира в руках, распахнув тяжелые школьные двери, вошли, двинувшись навстречу своим отражениям в большом круглом зеркале на стене. Под зеркалом на скамейке сидел спиной к спине к самому себе черный парень в аккуратно застегнутой майке-поло.

– Привет, Доминик, почему не в Африке? – не напрягаясь, сострил Толик, ставя под скамейку кефирные бутылки.

 Доминик вежливо оскалился, старательно пожал руки обоим приятелям и предупредительно поднес к сигарете Арсена свою красивую зажигалку.

– Приколись, Доминик,– ткнув пальцем в переносицу очков, с удовольствием завел свою шарманку Толик, усаживаясь рядом на скамейку и закидывая ногу на ногу.– Послезавтра ехать в Ригу с Мосфильмом на съемки, а тут такой облом: взяли с проявки пленку…

 Глубоко затягиваясь, выпуская дым тонкой струйкой, Арсен бессмысленно смотрел в зеркало, безразлично разглядывая рыжуху с короткой челкой, чуть не носом читающую что-то там на доске объявлений при входе. Рыжуха была в узких голубых джинсах и желтой майке почти до колен, а на плече болтался смешной самопальный рюкзачок из верхней части старых джинсов, до сих пор сохранивших выпуклости чьей-то задницы (Арсен поймал себя на том, что невольно прикидывает: не задницы ли самой рыжухи?).

«Как много девушек хороших. Но лишь одна…»

– … в конце концов, если пленочный брак – при чем тут я?

 Доминик, скаля белые зубы, кивал жестикулирующему Толику. Из зеркального предбанника буфета вывалились хохочущие парни со стаканами кофе в руках, уселись на ступеньках лестницы. Голос Толика звучал чересчур энергично и жизнерадостно – невыносимо. В какой-то момент Арсен почувствовал, что его начинает тошнить.

– Послушай, – произнес он, яростно топча окурок своим прекрасным кожаным мокасином,– кажется, ты хотел найти Чешира и зайти на учебную студию.

– А Чешир здесь, в бюфет, – с готовностью сообщил Доминик, кивая, для наглядности протягивая руку в соответствующем направлении (приятели невольно повернули головы вслед за черной рукой и как раз увидели пылающего Антошу, негодующе выскочившего вон из буфета).

– Ну, бывай!

 И Арсен с Толиком, сделав ручкой, мимо курящих на лестнице Збыша и Никоса, через зеркальную курилку прошли в буфет.

– … совершенно великолепную историю о…

 Чешир улыбался, глядя, как от дверей буфета к нему направляются юные и прекрасные друзья: мужественно-сумрачный Арсен с прекрасно развитой челюстью и сверкающий очками Толик.

– Прошу прощенья, – пропел Толик, галантно прерывая Веру на предлоге «о», одаривая ее женолюбивым взглядом. – Прекрасно выглядишь. Чешир, жму руку!

 Арсен хмуро всем кивнул и нехотя опустился на свободный стул рядом с длинной Верой, предварительно отодвинувшись от нее подальше (Вера только хмыкнула).

 Толик помахал Ад-Микки и уселся рядом с Чеширом.