Шнобелевская премия. Самые нелепые изобретения и не только

Специалист по социологии медицины Роберт Бартоломью и психиатр сэр Саймон Уэссели полагают, что истоки массовой истерии Танганьики кроются в культурных причинах. Эпидемией оказались затронуты в первую очередь миссионерские христианские школы, а общество Танганьики управлялось старейшинами согласно традиционным африканским принципам. Возможно, что эпидемия смеха стала реакцией на сильный диссонанс между традиционными ценностями и идеями, с которыми подростки сталкивались дома, и новыми убеждениями, прививавшимися в школе. Что касается "заражения" семей подростков и других людей, то психические эпидемии, однажды начавшись, могут затрагивать даже тех, кто изначально был не подвержен спровоцировавшему истерию стрессу. Так, 52-летний мужчина из Танганьики видел, как страдала от приступов жившая по соседству семья — он был очень расстроен и напуган этой картиной. Позже мужчина рассказывал: вернувшись в свой дом, он почувствовал, как будто что-то велит ему смеяться, плакать и кричать. В таком состоянии он провел всю ночь.

Конечно, подобным образом может распространяться не только смех. 15 февраля 1787 года, графство Ланкашир, Англия. Место действия — фабрика по производству хлопка. Работавшая там девушка решила подшутить над напарницей и положила на нее живую мышь. Возможно, в XVIII веке эта шутка и была безобидной, но вот только жертва розыгрыша очень боялась мышей — у нее началась истерика, сопровождавшаяся сильными конвульсиями и длившаяся около суток. На следующий день такие же симптомы появились у трех других работниц, а 17 февраля — еще у шести. К этому времени известия уже распространились по всей фабрике, где работало около трех сотен человек, и производство встало: люди решили, что девушки подхватили какое-то неизвестное заболевание от загрязненного хлопка. 18 февраля на фабрику выехал врач по фамилии Сен-Клер. К моменту прибытия доктора, 19 февраля, количество пациентов возросло: от приступов страдали уже 24 человека — 21 женщина, две десятилетние девочки и один мужчина, который помогал коллегам сдерживать бившихся в конвульсиях дам. Но самое интересное в том, что не все подвергшиеся недугу работали на фабрике: трое жили на расстоянии в несколько километров от мануфактуры, пятеро работали на другом заводе — в восьми километрах от места возникновения вспышки, а еще двое вообще не имели никакого отношения к производству и никогда не встречались с заболевшими, но, как и остальные жители графства, находились под сильным впечатлением от неизвестной болезни, заразиться которой можно через хлопок.

Симптомы были весьма серьезными: сильная тревожность, затем нехватка воздуха и, наконец, конвульсии, длившиеся от 15 минут до суток и требовавшие 4–5 человек для удержания больного от нанесения травм самому себе.

Доктор Сен-Клер справился с эпидемией очень быстро: больных он лечил ударами тока, а также объяснял им, что болезнь вызвана исключительно нервами. Через сутки все пациенты выздоровели, а еще через день вышли на работу — за исключением 2–3 особенно ослабевших людей. Новых случаев проявления "хлопковой болезни" не наблюдалось.

В заключение стоит рассказать еще об одном интересном случае заразного "хорошего настроения" — танцевальной чуме 1518 года. Эта вспышка не уникальна (первая "танцевальная мания" была зафиксирована в VII веке, последняя — в середине XVII века), но стала одной из самых массовых и известных. Танцевальная чума началась в июле 1518 года в Страсбурге: некая женщина начала исступленно танцевать прямо на улицах города, к ней стали присоединяться другие люди. Логика дальнейших событий ясна: жертвами истерии стали, по разным источникам, от 50 до 400 человек, которые танцевали в течение нескольких дней. Можно найти много статей, где утверждается, что в ходе эпидемии от истощения, сердечных приступов и иных причин погибли несколько десятков человек. Однако все источники, рассказывающие о смертях непосредственно от танцев, датируются более поздним временем и основаны на чужих рассказах о событиях 1518 года, современники же ничего не сообщают о трагических исходах танцевальной мании. Завершилась истерия сама собой.

О причинах, вызвавших страсбургскую танцевальную манию, нет единого мнения. Некоторые исследователи полагают, что события спровоцировало отравление спорыньей (гриб, паразитирующий на злаках) — для Средних веков это не было редкостью. Однако историк Джон Уоллер из Университета штата Мичиган склоняется к другой версии. Он полагает, что, во-первых, отравление спорыньей не могло заставить людей танцевать несколько дней подряд; во-вторых, несколько десятков человек не отреагировали бы на отравление абсолютно идентичными симптомами; а в-третьих, спорынья не объясняет, почему практически все танцевальные мании случались на берегах Рейна и его левого притока Мозеля — в регионах с разным климатом и разными выращиваемыми злаками. Уоллер считает, что "танцевальная чума" Страсбурга была психозом: в 1518 году этот регион был измотан голодом и различными заболеваниями, а жители были слишком суеверными.