Швейцарский счет

Алиса вздрогнула и вдавила лицо в ладони. Но энергичная обладательница надтреснутого голоса не унималась:

– Курить хочешь, хоремычная? На, затянись. А, может, пивка?

Поняв, что отделаться от навязчивой опеки не удастся, Алиса нехотя подняла голову. Над ней возвышалась внушительная гора сала, затянутая в крикливо красный костюм из блестящего латекса. Вся в младенческих перевязочках от шеи до щиколоток, разбитная бабенка с короткими клочьями пегих волос и полной боевой раскраске. В одной руке она держала бутылку пива, в другой дымилась тонкая палочка дамской сигареты.

– Халя, – радостно представилась землячка, протягивая Алисе открытую пачку сигарет. – Держи. Они были как два полюса – квадратная, похожая на морозильный ларь, Халя и тонкая изящная сигарета. Характерное «хэканье» выдавало в ней уроженку Украины.

– Аля, – соврала Алиса, принимая угощение.

– Яка ж ты Аля! Ты ж Чахлик Невмирущий! – неожиданным басом гоготнула Галя и бухнулась рядом. – Що це тэке? Сутенер, собака, бросил, а документув нема, чи шо?

– Бросил. И документов нет, – потерянно согласилась Алиса.

– Так це х…ня Я со своим хозяином могу поговорить. Он те враз какие хочешь сварганит, только берет, сука, дорого. Гроши-то е?

Взглянув в затравленные глаза Алисы, она все поняла:

– Без денег совсем похано. За паспорт ты на него полхода шарашить будешь. Да, ты ж не ной, – спохватилась она, заметив две мокрые полосы на сухих, туго обтянутых кожей щеках. – Я тэбе к кюре щас видведу. Тут неподалеку церква французькая е, так там такой поп! Душа чоловик! Жан-Пьером зовут. Хорошенький, як дэвица и добрый, як моя мати. Ей-ей, не вру.

– Галя стрекотала без остановки, будто боялась, что ее могут прервать, и она не успеет досказать до конца.

– У них там ночлежка для бидных е. Там перекантуешься дня три. Ну, пока я с Мухаметом насчет тебя мосты наведу. Пристрою, не бийся. Без куска хлеба не останешься. Он хоть и мусульманин, но мужик с понятиями. Процентов тридцать оставляет. Жити можна. А уж, если клиентов поставлять будешь, так заживешь, як в раю.

Обалдевшая от сигареты и болтовни невесть откуда свалившейся на ее голову покровительницы, Алиса глупо хлопала глазами, шмыгала носом и не знала, куда девать руки.

– Мухамет – турок, владелец клуба. Красивих любит, о-е… Так что, Алька, держись, – продолжала Галя, отхлебнув из бутылки. – Тильки худа ты дуже, – она окинула Алису оценивающим взглядом и поморщилась: – Чахлик Невмирущий.

– Как ты меня назвала? – очнулась, наконец, Алиса.

– Ну, у вас у москалей Кощей Бессмертный, а у нас в Украйне Чахлик. Мужики таких не очень. Ничего, пяток килограммов нарастишь и будешь, як этуаль. Вставай, дивка, пишлы, не то совсем к лавке примерзнешь. Щас к Жан-Пьеру, а завтра я тэбе навещу. Не вешай носа, здесь русские бабуськи в цене.

Сообразив, что выбора у нее нет Алиса послушно встала и поплелась за без умолку тарахтевшей Галей. Галя говорила, щедро пересыпая свою речь украинскими словами, не всегда понятно, но потешно. По дороге к церкви Алиса узнала, что Галя уже пять лет здесь в Берне и ей здесь нравится:

– Проститутка, она и в Африке проститутка, почету не жди, – откровенничала она. – Но платят здесь хорошо, да и мужики не то, что в России. Не забижают. У меня ведь в Виннице мать-старуха, да двое деток – Богдан и Ксюша, мужик спился в ноль, роботи немае. А ведь кормить детвору надо, вот и подалась я на заработки. Да так и осталась, гроши каждый месяц шлю. Сама не доедаю, а им шлю, – с гордостью сказала она и с вызовом посмотрела на Алису.

Глядя на внушительные габариты спасительницы, Алиса усомнилась в том, что та живет впроголодь, но предпочла держать язык за зубами. Излив душу, Галя сменила тему и принялась расхваливать кюре, к которому они направлялись, она приписывала ему все существующие на земле добродетели. И умный-то, и ласковый, и щедрый. Запах дешевого алкоголя, исходивший от спасительницы, буквально валил с ног. Алиса отворачивалась, чтобы не задохнуться.

– Чохо морду воротишь? Брезхуешь, чи шо? – вскинулась было Галина, но тут же об этом забыла и продолжала:– Так вот. Тут в Бернэ православной церкви нэмае, так я к католикам прибылася. Вира-то одна. К святому отцу каждое воскресенье на исповедь хожу. Грихи замаливаю. Он ничохо, отпускает, сочувствует. Вздыхает, правда, кохда я ему ховорю, шо восемь клиентов за ночь обслужила, но молитву бурмочет и крестит.

– А ты и французский знаешь? – поинтересовалась Алиса, пугливо озираясь по сторонам.

Шли долго, на одной из площадей Алиса увидела странный фонтан – на высоком постаменте безобразный великан со свирепой рожей, в пестром колпаке и малахитового цвета кафтане пожирает малыша, а в его сумке еще несколько младенцев ожидают своей страшной участи.

– Что это? – остолбенела Алиса, не веря глазам своим.

– Це ж фонтан. Пожиратель детей. Вишь, как он ими лихо закусывает, – гоготнула Галя. – В средние века еще поставили, шоб неслухняних диточок пугать.

– Фу! Гадость какая! Инквизиция. Просто ужас!– Алиса была возмущена до глубины души.