Сидней Рейли: Жизнь и приключения английского шпиона из Одессы

Да и других вопросов немало. Например: действовал ли Рейли самостоятельно или взаимодействовал с Локкартом? Одобряло ли идею переворота и ареста Ленина британское правительство? В общем, туман вокруг «заговора послов» окончательно не рассеялся и сегодня, через сто с лишним лет. Но тем не менее…

«В Москве я немедленно приступил к заговору по свержению режима террора, — говорится в записках Рейли, изданных позже его вдовой. — При этом я должен был действовать весьма осторожно. ЧК имела своих осведомителей везде. Исходя из этого, схема организации была составлена по системе “пятерок”. Каждый участник заговора знал только еще четверых членов ячейки. Я сам находился вверху пирамиды и знал единомышленников не лично, а лишь опосредованно… Таким образом, если бы одно из звеньев было разоблачено, остальные риску провала не подвергались и раскрытие заговора коснулось бы только узкого круга лиц».

Уже в этом рассказе много неясного. Когда Рейли начал создавать свои «пятерки» — сразу после появления в Москве или после того, как был вынужден уйти в подполье? Кто входил в эти ячейки? Сколько их было? И вообще — существовали ли они на самом деле или Рейли, так сказать, приукрасил свою деятельность в Москве?

В августе 1918 года Рейли находился уже на нелегальном положении. Он отпустил бороду и одевался в стиле «а-ля рюс» — кепка, сапоги, косоворотка, подпоясанная ремешком. Джордж Хилл, с которым они конспиративно встретились в одном из московских парков, ехидно сказал, что Рейли похож на «противного черта». Тот ответил в том смысле, что и Хилл выглядит не лучше.

Как утверждает Хилл, они встречались почти ежедневно, обменивались во время этих встреч новостями, а Рейли посвятил его в детали своего плана по свержению большевиков. Но любопытно, что о никаких «пятерках» Рейли Хилл ничего не упомянул. Хотя, по его словам, тот поделился с ними самыми мельчайшими подробностями замысла, и «если бы с Рейли случилось что-нибудь, я бы смог довести его задачу до конца». Но оба разведчика надеялись на то, что «первую скрипку» в перевороте сыграют вовсе не боевики-подпольщики, а совсем другие люди.

* * *

Если предположить, что Рейли еще с июня — июля начал заниматься разработкой плана по свержению советской власти, то, следовательно, его работа в этом направлении шла параллельно с операцией ВЧК по внедрению в организации контрреволюционеров. Она началась тоже в июне. Ну а в августе 1918 года эти две операции пересеклись, и заключительная фаза заговора развивалась уже, судя по всему, под наблюдением чекистов, которые в определенный момент нанесли по заговорщикам удар.

«Его план, — писал Хилл о Рейли, — был смелым и далеко идущим и предусматривал ни больше ни меньше как арест всего большевистского руководства, включая Ленина и Троцкого руками их латышской охраны. Успех этого плана изменил бы историю мира до такой степени, какой мы не можем даже представить». Вполне возможно, что и так, но, как видно, главной ударной силой переворота, по замыслу Рейли, должны были стать не русские контрреволюционеры, а латыши. Но почему же именно они?

Национальные латышские батальоны воевали в составе русской армии в 1915–1916 годах в Курляндии, Лифлян-дии, под Ригой. В 1916 году была сформирована Латышская стрелковая дивизия. Ее части мужественно сражались в сентябре под Ригой и в декабре того же года под Митавой (в так называемых «Рождественских боях»). Большинство из латышских стрелков поддержали Октябрь. По решению собственного руководящего органа — Исполкома Комитета латышских стрелков их части снимались с фронта и отправлялись в Петроград «для защиты революции». Постепенно именно латыши стали играть роль своего рода «преторианской гвардии» большевиков. Они участвовали в разгоне Учредительного собрания в январе 1918 года, обеспечивали переезд советского правительства в Москву, охраняли Кремль и Большой театр во время проведения V съезда Советов, подавляли выступление левых эсеров 6 июля 1918 года и восстания в Ярославле, Муроме, Рыбинске. К осени 1918 года в Красной армии их насчитывалось 25 тысяч, а в целом на стороне красных воевало, по различным оценкам, 70–80 тысяч латышских стрелков. Это было самое крупное «национальное меньшинство» в Красной армии.

Латышская советская стрелковая дивизия была образована 13 апреля 1918 года приказом Совнаркома, ее командиром стал Иоаким Вацетис.

После Гражданской войны латышские стрелки оставили о себе противоречивую память. С одной стороны — многих из них канонизировали как «преданных борцов и героев революции», наиболее надежных и храбрых красных бойцов. С другой — о них ходили слухи как о хладнокровных убийцах и палачах русского населения, особенно крестьян. Была в ходу такая поговорка: «Советская власть держится на еврейских мозгах, латышских штыках и русских дураках!»

«Ленин, — писал Джордж Хилл, — …превратил латышей в спинной хребет большевиков и “построил” на них свое могущество… Они хорошо питались, размещались в прекрасных казармах. Все было сделано для того, чтобы они были довольны своей судьбой».