Сияние твоего сердца

Наконец я устаю шататься без цели и падаю в плетеное кресло за столиком какого-то ночного кафе у самого канала. Заказываю большую чашку черного кофе, сэндвич с лососем и крабовые чипсы. Жую, смотрю в темную воду и пытаюсь распутать целый клубок оборванных связей, который остался от последних дней. Герцен умерла. Со своим новым ментором я поссорилась, и уж теперь-то он точно постарается упрятать меня в психушку. Карел погиб – все-таки жаль: даже если бы мы расстались, собрат-единомышленник мне бы сейчас не помешал. Ливень… с ним я слишком затянула, а ведь сразу было ясно, что ничего хорошего из этого не выйдет. Чертов эликсир! Как можно хотеть обладать чувствами? От них же одни проблемы. Лаура погибла. Осталась только Хэйни, но даже она целый вечер офлайн – готовится к конференции. Одиночество меня не тяготит и не пугает – я привыкла к нему, но я не знаю, что делать дальше.

Пуститься в бега? В Европе легко затеряться – отсутствие границ, единая валюта и огромная сеть поездов и автобусов позволяют путешествовать почти незаметно. Конечно, есть камеры, банкоматы и именные билеты, но данные строго охраняются законом о защите личных данных, и получить к ним доступ не так-то легко даже для полиции. К тому времени, когда закончится конференция и Асиано начнет меня искать, я уже буду далеко. Может, в Барселоне или в Мадриде. Может, в какой-нибудь маленькой шведской деревушке, затерянной среди лесов. Сниму побольше наличных, найду какое-нибудь жилье. А потом? Что потом?

Я вынимаю из внутреннего кармана куртки кольцо, осматриваю его в свете электрогирлянды, которой украшены деревья вдоль канала. Мне неспроста его дали, от меня чего-то ждут. Черный бриллиант сверкает гранями, заключенная в нем тьма кажется живой. Не зря ведь если смешать все цвета, то получится черный. Выходит, что тьма – это не черный цвет, это все цвета мира в одном штрихе…

– Это не кольцо силы, если что, не надейся, – вдруг произносит рядом знакомый голос. – Точнее, его одного не хватит, чтобы править миром, придется приложить усилия. Так что это просто украшение. Ну как просто – это символ древней могущественной семьи, работа лучших ювелиров, идеальный размер… Тебе нравится?

Я поднимаю голову – напротив меня сидит мужчина в черной рубашке, тот самый, который однажды прервал мой завтрак. Боги, ну почему? За что у меня такая судьба, что мне постоянно кто-нибудь мешает есть?

– Вы могли бы хоть чему-то научиться у конкурентов и не пытаться меня подкупить дорогими подарками, – отвечаю я, смерив его взглядом. – И кажется, мы не переходили на «ты», во всяком случае вы даже не представились.

Он кладет на стол руку, на которой сверкает такое же кольцо. Отвечает с усмешкой:

– О, это не дорого для нашего круга, Сэйнн. И настоящий подарок еще впереди. Что до обращения… Думаю, нам можно оставить эти формальности, и ты уже даже догадалась почему.

Он берет меню у подошедшей к нам официантки и прежде, чем она успевает нас поприветствовать, легко распахивает его и не глядя указывает на какую-то строчку, а потом смотрит на девушку. Глаза у нее делаются какими-то пустыми и бессмысленными, она забирает меню и уходит.

– Что вы там заказали? – интересуюсь я. – Порцию ремулада [37]

и будете есть его ложкой?

Мужчина смеется:

– Нет. Я просто сделал так, чтобы она меня не видела. Сейчас она выйдет через черный ход и больше никогда сюда не вернется – к лучшему, дрянная работа, найдет другую… если не утопится в канале.

Я долго смотрю девушке вслед, потом пожимаю плечами:

– Как хотите. Я все равно уже заплатила, не люблю ждать счет. Так кто вы?

– Я часть той силы, что вечно хочет зла…

– И вечно совершает благо? [38] Вы мне не подходите, спасибо, следующий.

Снова смех как ледяная крошка – мелкий, сыпучий и холодный.

– Нет. На этом месте цитату можно закончить. Слегка перефразируем Гете, вольная интерпретация, так сказать. Впрочем, я не Мефистофель, я из другой, так сказать, пьесы. Меня зовут Фабио дель Оро. Я дядя Риккардо, младший брат его настоящего отца, а тебе, стало быть, двоюродный дед.

Я вспоминаю нашу первую встречу в лофте A’DAM Tower. Тогда он предпочел не говорить, а играть и именно так привлек мое внимание.

– Вы музыкант?

Он отвешивает в мою сторону театральный поклон – на удивление естественный, даже какой-то профессиональный.

– Я классический пианист. Знаю, такая музыка не в твоем вкусе, но я в свое время имел мировой успех. Правда, был известен под другим именем – Альберто Нирони. [39]

– Дурацкое имя.

– Согласен. Маркетинговый ход, его придумал мой менеджер, как и всю остальную ерунду – витиеватое лого, костюмы из натурального шелка… Мне не нужна была слава, я с тем же удовольствием играл бы в пустом зале, но концерты давали отличную возможность наблюдать за людьми, это меня развлекало.

Теперь он наблюдает за моей реакцией. Я поднимаю брови, выдерживаю паузу:

– Надеюсь, вы не ждете объятий, дорогой родственник. Что вам нужно?