Сикарио

Со временем я разработал довольно-таки простую, но одновременно эффективную систему, снижающую риск до минимума, но обеспечивающую хорошие результаты. Я открывал люк, вылезал, обносил люк защитными щитами, украденными у рабочих, совершал нападение на какую-нибудь лавку или маленький магазинчик, расположенные на расстоянии не белее двухсот метров от люка, хватал деньги и удирал со всех ног, прыгал вниз и… только меня и видели… через десять минут я уже был в другом районе города.

И поскольку я никогда не повторял этот трюк в одном и том же месте, а если и повторял, то только спустя определенное количество дней, то у меня никогда не возникало каких либо проблем.

Единственная проблема, которая оставалась не решенной – это то, что я все еще оставался «гамином», хоть у меня уже и были кое-какие деньги, на которые можно было купить себе одежду и еду, другими словами у меня не было ни дома, ни семьи, ни работы и если полиции удастся схватить меня, то у меня сразу же будут проблемы и не малые…

В одном фильме, кажется там играл Богарт, показали как организовать что-то вроде «затычки» под свои нужды, ну я и решил попробовать.

Нанял себе мамашу.

Что вы на меня так смотрите? Да, все правильно услышали. На самом деле, то, что я снял, была лишь комната с мебелью, но мамаша прилагалась к ней, к комнате с мебелью, поскольку больше, чем место, где можно выспаться, меня интересовала какая-нибудь личность, способная замолвить словечко, когда это потребуется.

Особенного труда это не потребовало, потому что донья Эсперанза Рестреро на протяжении своей жизни была кем угодно, больше всего, конечно же, проституткой, но в последнее время услугами её никто не пользовался, а потому заработать таким образом не получалось, и еле-еле сводила концы с концами, сдавая комнату и продавая «шансы» у ворот Университета.

«Шансы» – это такая азартная игра, не законная, но всё же очень любимая жителями Боготы, заключается в следующем: определяются с каким-нибудь номером, ставят на него деньги, продавец помечает номер в своей книге и все ждут розыгрыша лотереи, если номер совпадает с последними цифрами выигравшей лотереи, то получают свои деньги и какой-нибудь «навар» сверху.

Для того, чтобы продавец со всего этого поимел какую-нибудь комиссию, нужно, прежде всего, обзавестись достойными клиентами, а у студентов всегда в кармане, как говорится, «ветер свищет».

Для доньи Эсперанза Рестреро моё предложение не показалось ни странным, ни отвратительным, особенно, если учесть, что за ту комнату я заплатил двойную цену и еще сто песо сверху, чтобы она растрезвонила всем и каждому, будто к ней приехал её драгоценный сынок, который до сих пор жил у бабуси в Медельине.

Да и кого, скажите на милость, могло интересовать, что у этой грязной и вонючей продувной бестии имелся какой-то там сынок, или сто сыновей, где-то там в Медельине? А у меня, наконец, появился официальный адрес, по которому проживал взрослый человек, якобы отвечающий за меня…

Оставалось найти работу. Что также не составило большого труда. Выходя на улицу, в ближайшем киоске я покупал двадцать экземпляров «Эль Тьемпо» и далее шел по улице, продавая их по той же самой цене. Прибыли никакой, но те, кто меня видели, искренне верили, что вот этот чумазый мальчишка встал в пять утра, набрал полную охапку газет и уже обежал пол города, продавая их, с тем, чтобы заработать немного денег и честно принести их в дом.

Кроме того, это предоставляло прекрасную возможность беспрепятственно проникать в разного рода коммерческие заведения и знакомиться с внутренней планировкой потенциальных жертв.

Шестнадцать мне тогда исполнилось, а в этом возрасте «гамин» должен знать об окружающей его жизни больше, чем знают старики, а то никогда не доживет до старости.

А тут еще Римиро заболел.

И не просто заболел, а полностью обессилил. Он и без того был худенький, а тогда высох до такого состояния, что стал похож на покрытый белой пылью скелет, который вытащили из шкафа и заставили шевелиться, наподобие марионетки, которую дергают за разные ниточки.

И еще он без конца чихал.

И как чихал! Однажды, когда у него был приступ, то умудрился чихнуть аж двадцать раз подряд, я считал. И это был не грипп, он нигде не простудился, а просто мука, что не только пропитала всю его одежду, но и проникла в поры его тела, вызывала такую странную аллергическую реакцию.

Донья Эсперанза приготовила горячую ванну, а я купил новую одежду, старую мы выкинули. Напрасно, наверное, потому что из неё можно было бы приготовить с дюжину батонов, но он всё равно продолжал чихать, и сознаюсь, хоть это и огорчало меня в некоторой степени, но одновременно было ужасно смешно, потому что иногда он напоминал пулемет.

Пришлось ему бросить работу в пекарне и одновременно прекратить посещать школу. Училка относилась к нему хорошо, но из-за его приступов занятия проводить стало не возможно, ученики только того и ждали, когда бедняга Рамиро начнет «отстреливаться».