Сикарио

Мне такое и в голову не приходило, что в газетах могут писать про подобное. Я думал, там только и делают, что пишут про футбол, бейсбол, про правительство и про покойников.

Таким образом мы узнали о кинотеатрах, расположенных далеко, куда мы никогда не ходили.

Откровенно сказать, я начал завидовать и ревновать Рамиро к тому, что он выучился читать, и не потому, что мне тоже хотелось учиться, в то время мне было на это наплевать, а потому, что он начал уделять своим книгам столько времени, забывая иногда о моём существовании.

Временами я злился и терял терпение, когда мы начинали разговаривать на темы, о которых я не имел ни малейшего понятия, мне казалось, что он ставит себя выше, чем я, по одной лишь причине, что выучился писать своё имя.

Между пекарней, школой и книгами, для меня у него оставалось все меньше и меньше времени. И отчасти по этому позже со мной случилось, то… что случилось.

Если бы Рамиро так не усердствовал в своём желании выучиться читать, я бы, может быть, и не натворил всех тех глупостей.

Наверное, это покажется вам недомыслием, что в некотором смысле и есть.

Думаю, он хотел продемонстрировать таким как я, что умение читать и писать – не какие-нибудь особенные качества и если я захочу, то тоже смогу стать таким же важным, как он.

Спустя некоторое время многие узнали, что мы убили полицейского.

Слишком многие, чтобы это могло мне понравиться. Одним прекрасным утром Элиас спустился предупредить меня, с его слов один гомик из заведения Марии Ладильяс рассказал ему, что типы из «Секретки» бродят кругами, расспрашивая про некоего рахита из «банды» покойного Дарио Пассатижи, согласившегося почистить ботинки с револьвером, спрятанным в ящике.

– Сюда-то, вниз, они не сунутся, – сказал он. – но будь на страже, когда высовываешься наружу.

Елиас жил когда-то в Маракайбо, пока его мать не выперли оттуда. Всегда хотел вернуться в Маракайбо. Его убили.

Как это произошло? Не знаю, знаю лишь, что это было как-то связано с наркотиками. Получил пулю прямо в лоб. Я всегда говорил, что «басуко» – плохой попутчик в любом путешествии.

Начиная с того дня, когда Элиас предупредил меня, многие уже говорили о том, что вокруг бродит какой-то полицейский в штатском, готовый прострелить мне голову и потому я стал проводить столько времени внизу, что еще немного и сам бы сделался похожим на таракана.

Рамиро убедил меня, что если я продолжу сидеть в канализации, то, в конечном итоге, заболею. Нужно было что-то предпринять, и я уехал из города, пристроился на сезон на одну кирпичную фабрику в пригороде, за пределами «ЭльДорадо».

Смешно слушать про рабов. Ремесло «чиркалеро» – наверное, самое тяжелое, какое только смог придумать самый отъявленный сукин сын. Да и процесс перетаскивания кирпичей по полу, покрытому толстым слоем грязи, трудно назвать ремеслом.

На кирпичных заводах (чиркалес, chircales) вначале замешивают глиняную массу, затем рубят её на блоки и этим занимаются рабочие, настоящие рабочие, с точно определенным рабочим днем, с необходимыми документами, с контрактом и прочими всякими атрибутами честного и справедливого труда. Потом, когда количество таких блоков подходит к двадцати или тридцати тысячам, их нужно отнести к печам, сложить туда, натаскать дрова, подождать пока не «приготовятся» должным образом, а затем вытащить пепел, и когда кирпичи остынут, вынуть их оттуда и отнести к грузовикам. Вроде как всё просто.

Что касалось нас, то была сдельная оплата за каждый перенесенный кирпич. Выглядит не плохо.

Плохо только то, что за каждый разбитый кирпич с тебя вычитают два… а когда начинались дожди и, покрывавшая пол грязь становилась скользкой, как каток, то при любом не острожном движении весь твой груз вываливался на землю и разбивался.

Сил у меня хватало поднять лишь два блока и если они разбивались, то, чтобы отработать их, мне приходилось бесплатно ходить за кирпичами два раза.

Триста или пятьсот метров, в зависимости от того, где складировали блоки.

В те дни, когда двор заполнялся «грузом», нужно было встать в четыре утра, занять очередь и не просто встать в очередь, а занять позицию вначале, потому что как только нужное количество «носильщиков» проходило внутрь, ворота закрывались. И еще одна хитрость, нужно было пролезть в толпу таким образом, чтобы те, кто напирал сзади, пропихнули тебя в ворота, мимо охранника, проверяющего документы.

Без документов ты не имеешь права ни грузить кирпичи, ни находиться там.

Да ну, ладно, что вы мне говорите? Спросите у того, кто знает.

Если нечего было грузить, если не попадал в число первых, если меня не пропускали, то, само собой разумеется, ничего и не платили.

Если шел дождь и земля становилась скользкой, и я разбивал какое-то количество «сырых» блоков, а «сырые» блоки были более хрупкие, чем кирпичи «готовые», которые, кстати, и носить легче, то я оставался опять ни с чем, то есть, иными словами, горбатился напрасно.

Заканчивали мы в шесть вечера и если все шло хорошо, то мне выплачивали десять песо.