Сила Слова в Древней Ирландии. Магия друидов

В оригинале употреблено слово m’airscéla (┐ m’imthechta) [O’Rahilly 1970: l. 962] – букв. «мои рассказы и мои похождения», т. е. рассказы о нем. Таким образом, и.е. формулы «невянущей славы» в данном случае на уровне вербальном не реализуются, что позволяет усомниться и в генетической тождественности данных концептов. Интересно также, что, если Ахиллес говорит о какой-то более абстрактной славе, Кухулин определяет ее очень конкретно: повести о его приключениях, т. е. делает опору именно на нарративный текст. Собственно говоря, у него есть для этого все основания, так как в самом начале эпизода «Детские подвиги» говорится о том, что маленький Кухулин воспитывался на рассказах о деяниях уладов, что, по сути, и заставило его затем отправиться в путь из материнского дома в Эмайн Маху, а потом и посеяло в душе мечту о том, чтобы рассказы о нем самом оказались вписанными в эту героическую летопись. Этот момент очень важен, но касается при этом уже не фигуры друида и не определения его функций. Меморизация в виде нарратива и посредством этого обретение бессмертия в традиции ирландской (и не только в ней) было делом поэта-филида.

Как мы уже отмечали, способ, при помощи которого друид Катбад определил, что именно ждет юношу, который в указанный день впервые возьмет в руки оружие, в тексте саги никак не обозначен. Мы уже как бы «договорились» считать, что речь идет об астрологии.

Действительно, как пишут античные авторы, именно друиды были заняты вычислением времени для жертвоприношений, которые были необходимы для поддержания течения времени – то есть жизни и бытия как такового. Данный атавизм присущ и современным людям, которые продолжают подчиняться календарной обрядности, хотя предречения и жрецы при этом уже оказываются как бы в тени. Но предположительно для воссоздающего древнеирландскую ментальность компилятора это было еще важно, хотя на самом деле уже не так уж и важно.

В саговом материале можно выделить также внекалендарные прорицания, которые могут быть названы окказиональными. Они связаны отчасти с трактовкой неких необычных явлений, в основном же – с исходом военных походов.

В качестве окказионального прорицания можно привести в качестве примера знаменитый эпизод из саги «Изгнание сыновей Уснеха». Как описывает это компилятор, во время пира жена рассказчика Федельмида, в доме которого проходило собрание уладов, прошла через покой, и в это время в ее чреве закричал ребенок. Обратились к друиду Катбаду, чтобы он разъяснил это странное явление, на что тот в поэтической форме предрек рождение Дейрдре[144]

. Во-первых (а прорицание Катбада состоит из двух частей, первая из которых собственно прорицанием не является, а скорее может быть названа ясновидением), что в чреве этой женщины скрыта прекрасная девушка. Во-вторых, что из-за этой девушки уладам будет много горя:

В чреве твоем спрятанаДевочка ясноглазая,С кудрями белокурыми

И щеками пурпурными.Ее зубы белы, как снег,Ее губы красны, как кровь.

Много крови из-за нееБудет пролито среди уладов.(пер. Т. Михайловой [Михайлова, Шкунаев 1985: 16]).

Как говорится далее в саге, король Конхобар отказывается убить девочку, но оставляет ее в скрытом от всех жилище, собираясь сделать своей наложницей. Там ее находит заклинательница Леборхам, и после знаменитой сцены «кровь на снегу»[145] советует ей обратить внимание на Найси, сына Уснеха. И именно в этом уединенном доме, где Дейрдре была скрыта от чужих глаз, она и услышала имя будущего возлюбленного, в связи с которым действительно потом уладам пришлось перенести много позора и бед, поскольку предательство Конхобара заставило героя Фергуса и сына короля Кормака уйти в Коннахт и потом совершать на уладов набеги: