Сильнее боли

А ведь хотелось. Очень ему хотелось сейчас обнять Галю, прижать ее к себе и поцеловать. По-настоящему. Чтобы не нужны стали никакие слова, чтобы зачеркнуть то, что произошло позапрошлым вечером. Нет, нет, нет! Тогда ничего не было! Ни-че-го. Все должно начаться сейчас, с чистого листа. Иначе — нечестно, неправильно. Так не должно быть, потому что они этого не заслужили. Во всяком случае, Галя не заслужила. Но там, на той проклятой даче, и были не они, там выступали в театре абсурда куклы, марионетки с их лицами. И теперь во что бы то ни стало следовало найти сумасшедшего кукольника, который дергал за ниточки. Да и сейчас еще дергает.

Тарас нахмурился. Настроение испортилось, грязный ком повис на сердце. Легко сказать — «найти кукольника». Ну, допустим, они его найдут. Сомнений почти не оставалось — это дядя Матвей, старый колдун со съехавшей от злобы и жажды мести крышей. Но раз уж он может вытворять такое, да еще на расстоянии, что ему стоит прихлопнуть их с Галей, как надоевших мух? Ведь он почувствует их приближение задолго до того, как они доедут до Ильинки! Может быть, он и сейчас уже знает о их планах?

«Боже мой, — подумал Тарас, чувствуя, как со лба скатилась холодная капля пота, — зачем я потащил с собой Галю? Ведь мы едем на верную гибель! О чем я думал своей больной головой? Или это опять проделки колдуна? Ну уж нет!.. На сей раз не выйдет у тебя ничего, дядюшка!»

Тарас резко остановился и повернулся к Гале. Та буквально налетела на него, чем Тарас сразу же воспользовался, схватив девушку за плечи.

– Стой, — решительно сказал он. — Возвращайся к сыну. Я поеду один.

Галя, похоже, не сразу поняла, что он сказал. Видимо, думала о чем-то столь для нее важном, что не могла быстро вернуться в реальность. Но постепенно слова Тараса стали доходить до нее. Задумчивая отрешенность исчезла с лица, на смену ей пришло удивление, а потом — возмущение.

– Ты что опять придумал? Хочешь в героя поиграть? По-моему, мы все уже обсудили.

Галя попыталась сбросить руки Тараса, но тот держал ее крепко.

– А ну, пусти! — дернула плечами Галя. — Кому говорят, пусти! Или тебя снова запрограммировали, опять завалить меня хочешь?

Тарасу показалось, что ему с размаху врезали под дых — так перехватило дыхание от этих Галиных слов. Руки сами собой разжались и опустились. Галя быстро шагнула — почти отпрыгнула — в сторону и не оглядываясь зашагала вперед.

Дыхание Тараса не сразу, но восстановилось, хотя горький тяжелый ком в горле и мешал еще вдохнуть полной грудью.

– Погоди, — просипел он, но Галя то ли не услышала, то ли не хотела его больше слушать, так что Тарасу пришлось догонять ее. Поравнявшись с девушкой, он снова произнес: — Погоди, дай мне сказать…

– Что именно? — не поворачивая головы, буркнула Галя. — Отговаривать меня даже не пытайся.

Тарас едва не застонал. Именно отговорить любимую от поездки он и собирался. Но слова, которые, произнесенные мысленно, казались убедительными, вдруг потеряли не только убедительность, но и смысл. Говорить их сейчас Гале было бы настолько глупо, что проще сразу напялить шутовской колпак… Впрочем, подумал Тарас, шуты-то как раз, в отличие от него, дураками не были. А вот он — учитель словесности! — не может связать двух слов, чтобы не оказаться идиотом. Почему? Ну почему он такой? Разве сложно сказать то, что он думает? Не сочинить, не приукрасить, а просто быть искренним, быть самим собой, быть услышанным той, кого он любит больше всех на свете. Если она не сумеет его понять — грош ему цена!

«Объясни ей, придурок!» — мысленно заорал на себя Тарас и внезапно выпалил вслух то, чего вовсе не собирался говорить:

– Я люблю тебя.

– Что?.. — Галя остановилась столь резко, что Тарас сделал по инерции еще пару шагов. — Что ты такое… Что ты такое говоришь? Не надо, прошу… Что ты такое говоришь, Тарас? Зачем ты?.. Зачем ты это?

– Галя, — с трудом смог вымолвить Тарас. Он протянул к девушке руки, но быстро убрал их за спину. Сделал глубокий, со всхлипом, вдох и стал говорить так, будто выпрыгивающие из него слова были последними в жизни; слова, которые нужно обязательно успеть сказать, пока не остановилось сердце: — Галя, я люблю тебя. Да, люблю. По-настоящему. Поверь мне! Я никогда никому не говорил этого. Даже той… даже тогда. Я думал, что не смогу полюбить никогда, думал, что мне нельзя любить… Я боялся любить. Но я все равно полюбил. Я полюбил тебя и ничего не могу с этим поделать. Понимаешь? Не могу! И я не прошу ничего взамен, ты не бойся. Мне ничего не надо. Только лишь бы ты была счастлива. И чтобы ты жила… Понимаешь? Я хочу, чтобы ты жила! А если ты поедешь со мной, ты погибнешь! Тебя не станет! А так не должно быть. Тебе нужно жить. У тебя есть сын. Ты должна жить хотя бы ради него. Ты нужна Косте. Он любит тебя. И я люблю тебя. И я люблю твоего сына. Я люблю вас больше жизни! Своей жизни, но не вашей. Нельзя… Понимаешь, нельзя тебе ехать со мной! Возвращайся. Пожалуйста, вернись. Моя… любимая.