Сильнее боли

И правильно, что она ему ничего не ответила. Потому что нечего. Не говорить же, в самом деле, те нелепые слова, которые смогла все-таки не сказать. А коли смогла, то и не нужны они были. Тарас, похоже, обиделся. Пусть. Лучше, если он обидится, разочаруется в ней, забудет все, что напридумывал себе. Хотя очень уж непохоже, что напридумывал. Ложь в словах она умела слышать. Даже не ложь — всего лишь неискренность. Такой уж она уродилась. Недоверчивой, чуточку даже диковатой, что порой так не нравилось Роману…

«О боже, при чем тут Роман?» — поморщилась Галя и уловила вдруг слабый стон, сорвавшийся с губ сидящего рядом Тараса. Она полностью очнулась и подвинулась к нему.

Лоб Тараса блестел от пота, хотя ночной воздух был довольно прохладен, и Галя даже немного озябла в легкой кофточке. Глаза учителя под слегка запотевшими стеклами очков были закрыты, но веки болезненно подрагивали под сведенными у переносицы бровями.

– Что? Что с тобой? — заговорила Галя, непроизвольно взяв вялую ладонь Тараса обеими руками.

Тарас медленно разлепил веки, обвел вокруг обескураженным взглядом. Остановил его наконец на Гале и процедил, почти не раскрывая губ:

– Опять… голова…

– Посиди, — вымолвила Галя, понимая, что говорит глупости, ведь Тарас и так сидел. Но ничего более осмысленного на ум не шло — ее заполнили тревога и сопереживание. Головные боли пока не беспокоили, и Галя обрадовалась было, что хотя бы эта напасть их миновала. Выходит, радовалась рано. Ничего еще не кончилось. Хуже того, все самое страшное еще впереди. Сейчас она осознала это отчетливо.

Вместе с этим страшным убеждением неожиданно пришло и спокойствие. Не пофигистское «будь что будет», а хладнокровная собранность, отсекающая переживания и страхи как чужеродное, лишнее, мешающее делу. Сразу нашлись и нужные слова.

– Откинься на спинку, — тоном лечащего врача сказала Галя. — Дыши глубже. Ты взял с собой таблетки?

– Таблетки тут не помогут, — тихо, но уже довольно внятно ответил Тарас.

– Я принесу воды, — сказала Галя. — Посиди.

Она придвинула вплотную к Тарасу рюкзак и, постоянно оглядываясь, направилась к ближайшему ларьку. Купила полуторалитровую бутылку минералки и быстро вернулась, отвинтив по дороге пробку.

Тарас жадно прильнул к горлышку. Выпив почти треть, снова откинулся на спинку скамейки.

– Легче? — спросила Галя, не отрывая взгляда от лица Тараса.

Тот коснулся пальцами дужек очков и неуверенно кивнул:

– Вроде да… — и через пару мгновений облегченно выдохнул: — Отпустило!..

Он снял очки, протер их полой ветровки, но надевать не стал, поднял близорукие, кажущиеся такими детскими и наивными глаза на Галю.

– Ты меня прос… — начал он, но Галя решительно накрыла ему рот ладонью:

– Не надо. Не сейчас. Прошу… Лучше скажи, о чем ты думал, когда заболела голова?

– Я заметил одного странного человека и подумал, что за нами могут следить.

– Конечно, могут, — нахмурилась Галя. — Но это и так понятно. Наверное, ты ненароком начал что-то вспоминать. С этим связанное.

– Наверное.

– А ведь я надеялась, что хотя бы с болями покончено.

Тарас помотал головой:

– Нет. Ведь он жив. И не отступится от нас, пока… не убьет. Или пока мы его не остановим.

– Но голова не болела давно. Ни у тебя, ни у меня. И непонятных желаний вроде бы не возникало… — Галя вдруг вспомнила, как чуть было не призналась в любви Тарасу, и со страхом подумала: а что, если и это тоже?.. Но уже в следующую секунду решительно ответила себе: нет, вот уж чего-чего, а этого не могут никакие колдуны и маги. Потому что это им неподвластно. Иначе вообще лучше не рождаться на свет.

За размышлениями она едва не прослушала ответ Тараса:

– Все потому, что ты уже выполнила прошлое «задание», а я свое тоже сейчас выполняю. Мы ничему не противимся, ничего не пытаемся вспомнить. И мы с прошлой ночи не спали, чтобы получить новые «поручения». Возможно, что и сила воздействия колдуна без еженощной подпитки ослабевает. Поэтому я еще более уверен теперь, что нам лучше не спать. Хотя бы эту ночь.

– Это так, — кивнула Галя. — Хреново лишь, что мы явимся к нему сонными курицами. Ему и напрягаться особо не придется, чтобы нас прихлопнуть.

– Посмотрим, — нахмурился Тарас и снова надел очки. Похоже, что эта же мысль не давала покоя и ему.

* * *

Галя побаивалась плацкартных вагонов, они представлялись ей чем-то бомжеватым, грязным и вонючим. Но устроились весьма неплохо. В вагоне оказалось даже уютно — горел приглушенный свет, пахло, на удивление, не носками и потом, а чистым бельем и почему-то кофе. Как выяснилось позже, проводница везла целый мешок кофейных зерен, молола их, заваривала крутым кипятком и вполне успешно продавала. Места Гали с Тарасом были напротив второго отсека от купе проводников, видимо, еще и поэтому запах кофе чувствовался столь отчетливо.

Заспанная проводница, проверив билеты и выдав пакеты с бельем, смерила их недовольным взглядом и буркнула:

– Спиртное не распивать. Ссажу!