Sindroma unicuma. Finalizi

— Успокойтесь, милочка, — сказал участливо Генрих Генрихович. — С Егором всё в порядке. Поскольку он в изоляторе, ему запретили брать с собой телефон. Но молодой человек идет на поправку и скоро обязательно позвонит. А насчет обвинений… Тысячи людей каждый день обвиняют обстоятельства и тех, кого считают причастными к своим бедам. Если бы все обвинения имели силу, то, как вы сказали, мы давно сидели бы по зеркалам и глядели на сумасшедших мутантов.

Генрих Генрихович ушел.

— Как думаете, наказание рассеется, если они осознают? — спросила я на прощанье.

— Всё может быть, — отозвался задумчиво Стопятнадцатый. — Известны случаи, когда искреннее признание ошибок совершало чудеса.

Непонятно, успокоил меня разговор или нет. Во время процедур и в перерывах между ними я представляла, каково это — проснуться однажды с непонятной штуковиной на спине, которая переворачивает мировоззрение и меняет всю жизнь. Представляла, каково знать, что твой ребенок совсем близко, но никогда не обнимет и не скажет "Здравствуй, мама!", а зеркало может разбиться в любое мгновение. Таким образом, я выяснила, что воображение вернулось в прежнюю форму и заработало на полную катушку.

Однако чем ближе подкрадывался вечер, тем активнее одолевали сомнения, и в голову лезли нелепые предположения о причинах молчания Мэла. Верить или не верить Стопятнадцатому? У кого бы спросить о парне? Может, позвонить отцу?

Нелепая идея. Меньше всего хотелось услышать родительский голос.

В который раз я выбрала знакомый номер на экране телефона. После серии длинных гудков, когда палец приготовился нажать кнопку отбоя, раздался тихий щелчок, и мне ответили:

— Да.

— Мэ-эл! — чуть не свалилась я с подоконника, с которого смотрела на вечернюю улицу. — Где ты? Как у тебя дела? Всё хорошо?

— Да.

— Стопятнадцатый сказал, ты заболел. Поправляешься?

— Да.

Парень отвечал немногословно и вяло. Бедняжка! Наверное, зараза измучила.

— Я звонила-звонила, а ты трубку не брал, — сообщила и выдохнула облегченно. — Лечись хорошенько. Не буду надоедать, чтобы ты быстрее выздоровел. Понял?

— Да, — согласился Мэл, и пожелав ему спокойной ночи, я рассоединилась.

Конечно, язык так и чесался рассказать о том, что произошло за эти дни. А еще мне хотелось помолчать, слушая дыхание парня, но я боялась разреветься. И тогда Мэл не удержится и примчится в стационар, наплевав на болезни и хвори. Буду твердой ради него.

И все же он ответил. Ответил! — вскочив с подоконника, я затанцевала в проходе между кроватями. Мэл жив-здоров, и с ним всё в порядке. Мой Мэл, — погладила кольцо на пальце.

Лежа в кровати, я прижимала телефон к груди и мечтательно вздыхала, а Эм улыбалась, меняя лекарство в капельнице и снимая ежевечерние показания с датчиков на присосках.

На следующее утро Улий Агатович сообщил:

— Следователь дважды в день интересуется вашим состоянием. Хочет побеседовать о случившемся на фуршете. Что мы ответим?

Не знаю, что и сказать. Брови вверх, складка на лбу, растерянный вид.

— Наверное, требуется присутствие адвоката. Или предупредить отца? — спросила я неуверенно.

Ни за что. С родителем буду общаться в последнюю очередь. Хотя рано или поздно придется.

— Беседа предполагает формальный характер, без письменных показаний и записи на диктофон. Я буду рядом. Ваш батюшка в курсе, равно как и Артём Константинович.

Вот как. Оказывается, и тот, и другой дали высокое соизволение на мое допрашивание.

Я нехотя согласилась. Вместе с проснувшейся памятью вернулось предубеждение против первоотдельщиков и дэпов[19]. И еще страх. А может, всполошилась моя преступная душонка?

Нежелательным, но настойчивым гостем оказался мужчина приятной наружности с цепким взглядом стальных глаз, неуловимо напоминавший Альрика — движениями, манерой держаться. Представившись следователем Департамента правопорядка, он пожал руку доктору и уселся в кресло.

— Чтобы не утомлять долгим вступлением, побеседуем кратко и по существу.

Я кивнула настороженно. Гость оказался из ведомства Мелёшина-старшего, а значит, результаты беседы первым делом получит отец Мэла.

— Итак, по случаю окончания сессии вы посетили фуршет, организованный в спортивном зале института.

— Да.

— С кем пришли на мероприятие, и каким образом узнали о нем?

— Прочитала афишу на первом этаже. Пришла с… Егором Мелёшиным.

Вроде бы. Точно не помню. Или сбежала от парня, а он искал меня в толпе.

— Разговаривали с кем-нибудь на фуршете?

— С деканом. С Генрихом Генриховичем Стопятнадцатым. И еще с профессором Вулфу.

— О чем? Можете не отвечать, если разговор касался личных тем.

— О сессии. Я сказала, что провалила последний экзамен.

— Возможно, вы заметили что-нибудь подозрительное. Незнакомые лица, пристальные взгляды, необычное или неестественное поведение окружающих…

Как бы я обратила внимание на необычности, если весь день прошел в тумане?

— Ничего и никого подозрительного.

— Опишите подробно ваши действия с того момента, как вошли в зал.