Синие цветы I: Анна

Я получил проклятие, но вместе с ним и дар. Я мог сидеть и оплакивать потерянную невинность или, как-нибудь перехитрив демона, прекратить свое мучительное существование. А мог применить свои возможности с пользой и наградить себя правом на прощение. Если мне необходимо убивать, чтобы выжить самому, могу я делать это более осмысленно? Не дожидаясь, когда с выключенным сознанием брошусь на первого попавшегося.

Я опустил нож, встал на ноги и побрел по темной улице. Жизнь и смерть. Первое не существует без второго. Люди умирают, со мной или без меня. Я всматривался в прохожих, пытался вспомнить свои ощущения в тот горький день, когда понял, что Илариус обречен, тот момент, когда увидел его судьбу – протянувшуюся в пространстве красную нить, вскоре обрывающуюся так резко, будто ее обрезали острыми ножницами.

У этих прохожих тоже были судьбы, которые я мог рассмотреть. Поначалу мне приходилось настраиваться, долго преследуя людей, прежде чем я начинал видеть их нити, извивающиеся и раздваивающиеся, длинные или не очень.

Мой вид не внушал доверия, и кто-то сбегал от меня, а кто-то даже попытался ударить. Но я добился своей цели – я научился разворачивать перед собой прошлое и будущее любого человека с такой же легкостью, с какой отмотал бы нитку от катушки. Я видел, как судьбы сплетаются с другими судьбами, составляя общее полотно, различал все узелки и петли. Некоторые нити извлекались легко – вытащи одну, ущерб будет едва заметен, лишь легкое ощущение пустоты. А были такие, что, потяни за них, я деформировал бы всю ткань. Таким образом я приобретал способность к контролю над событиями, мог изменить их или отменить. Удивительно, почему я не научился всему этому раньше. Просто не было нужно.

К рассвету улицы почти опустели. Было холодно, как в могиле. На того бродягу-старичка я взглянул уже чисто машинально – и увидел смерть. Совсем рядом. Совсем скоро. Я последовал за ним. Мы постояли, ожидая зеленого сигнала светофора, хотя на дороге не было ни единой машины. Перешли на другую сторону, к парку. Старик направился к аллее. Шаги его становились медленнее и медленнее. Он остановился и согнулся, положив руку на грудь.

С расстояния в десять шагов я бесстрастно наблюдал за ним. Я мог бы вызвать скорую с телефона-автомата, но знал, что любые действия тщетны – время его жизни истекает.

Только когда человек упал на асфальт, я приблизился к нему. Он раскрывал рот, пытаясь что-то сказать. Я видел на его лице гримасу боли. У меня был складной нож в кармане. Я достал нож и вытащил лезвие, не показывая старику. Его взгляд умолял меня.

– Я помогу вам, – сказал я. – Скоро боль закончится, – и ударил его, прикончив почти мгновенно.

Пока мой демон глотал, я сидел на асфальте и смотрел в светлеющее небо. Я чувствовал себя виноватым, но менее, чем если бы убил ребенка, женщину или человека, чья нить судьбы была долгой и прочной, такой прочной, что один я мог ее разорвать. Этот бродяжка умер бы в любом случае. Я попытался увидеть собственную нить. Она тянулась недолго и обрывалась несколько лет назад. Мое выживание было ошибкой, сбоем, и на данный момент я был совершенно свободен от сценария судьбы, но знал, что новая нить уже свивается, складываясь из тончайших волокон.

Я посмотрел на старика. Его лицо было таким спокойным. Капли крови замерзли, превратившись в красный лед. Мне не должно быть противно, напомнил я себе. Кровь – священная жидкость, ее используют в ритуалах, и даже пить ее, наслаждаясь вкусом, более естественно, чем чувствовать к ней отвращение.

Я сумел дотянуть до весны, но, растратив Силу до донышка, ощущал себя так, что лучше бы был мертв. Настала пора вернуться домой. Стоило пересечь границу, как мне стало лучше – впрочем, это ощущение могло быть результатом самовнушения. Несмотря на долгие изматывающие часы, проведенные в разбитом трясущемся грузовике, меня наполнили энергия и искрящаяся радость. Я вдыхал воздух моей страны и не мог им насытиться. Возвращение в Ровану было все равно как воссоединение с собственной душой.

Восстанавливаясь, я около месяца прожил в Торикине. Это было прекрасное место для такого человека, как я – по множеству причин. В Льеде от меня шарахались прохожие, напуганные моей бандитской манерой одеваться, длинными вызывающе рыжими волосами и цепким взглядом. В Торикине же меня не замечали. Для рованской столицы я был недостаточно странным, чтобы привлекать внимание. Каждое утро я ходил в Парк Исчезающих Теней. Там было столько Силы, что ветки вибрировали.

Единожды я решился приблизиться к зданию «Серебряной Лисицы». Я долго стоял, рассматривая знакомые стены, переполненный упреками и любовью. Хотя СЛ до сих не обратилась ко мне, я знал, что она во мне нуждается. Но я не решился войти.