Сюжет Бабеля

Рабби — это не сокращенная форма слова «раввин», заимствованного из арамейского рт (rabin; в греческой передаче: rabbinos, что в средне-греческий период стало читать

ся как ravvinos и в таком виде попало в славянский перевод Библии — раввинъ). А вот «рабби» — слово из языка иврит и состоит из двух частей: корня nn(rab) «большой; в переносном смысле: «наставник») и местоименного суффикса 1 л. ед. ч. (-і) «мой». И значение слова rabbi — «мой учитель».

Чтобы стать раввином требуется получить высшее религиозное образование и пройти обряд рукоположения (пр^р [смиха]). Это ученое звание дает право возглавить паству общины, преподавать в религиозном училище (йешиве) и быть членом религиозного суда.

А Бабель своего персонажа вначале три раза называет «рабби», затем «цадик», и потом еще три раза «рабби».

Буквально слово «цадик» (р^х) означает «праведник», но имеется и специфическое значение: «духовный вождь хасидской общины». В глазах своих приверженцев цадик превосходит любого раввина, хотя определенные требования к нему все же предъявляются — например, обязательное умение читать и писать. Но и это требование, если вдуматься, не слишком серьезно — среди еврейских мужчин в России и Польше неграмотных просто не водилось.

Поэтому главным достоинством цадика был дар непосредственного общения с Господом. Со временем стали цениться и другие качества, прежде всего происхождение из рода знаменитого в прошлом цадика. Так появились хасидские династии. А своих цадиков хасиды стали называть «рабби»...

В дневнике Бабель специально отметил, что имени житомирского цадика не разобрал. Но в книге сообщил, что цадик этот — последний представитель Чернобыльской династии и назвал его имя: рабби Моталэ Браславский. Что совершенно невозможно: все цадики Чернобыльской династии носили фамилию Тверский{266}. Зато имя Браславский сразу, даже обладающему самыми элементарными познаниями о хасидизме, раскрывает суть: рабби Моталэ — потомок знаменитейшего цадика рабби Нахмана из Брацлава (1772-1810), правнука самого Исраэля Баал-Шем-Това (1700-1760), основателя хасидизма.

Вот только приходится отметить, что у Нахмана из Брацлава потомков быть не могло — он умер бездетным{267}. А перед смертью завещал похоронить его на еврейском кладбище, где покоились жертвы чудовищнейшей Уманской резни 1768 года — кульминационного события гайдамацкого восстания, известного под названием «Колиивщина». Сколько тогда в Умани погибло евреев, в точности не известно, но счет шел на тысячи.

«Души умерших там за веру, — сказал рабби Нахман, — ждут меня».

С тех пор и до сегодняшнего дня община брацлавских хасидов существует без духовного лидера. И противники издевательски называют их «хасидами мертвого ребе»{268}.

А вот, как описывает Бабель дом рабби Браславского:

«- Здесь, - прошептал Гедали и указал мне на длинный дом с разбитым фронтоном. Мы вошли в комнату, каменную и пустую, как морг».

Каменным может быть дом. А здесь «каменной» названа комната... Странно... Далее о комнате сказано, что она пуста. Но в этой самой комнате:

«Рабби Моталэ сидел у стола, окруженный бесноватыми и лжецами».

А затем:

«ко мне подскочил реб Мордхе, давнишний шут с вывороченными веками, горбатый старикашка, ростом не выше десятилетнего мальчика. <...> И мы уселись все рядом - бесноватые, лжецы и ротозеи. В углу все еще стонали над молитвенниками плечистые евреи, похожие на рыбаков и на апостолов».

А за спиной задремавшего Гедали -

«я увидел юношу с глазами Спинозы, с могущественным лбом Спинозы и с чахлым лицом монахини».

Как может быть пустой комната, в которой стоит стол, поместилась куча народу, да еще расставлены стулья (ведь всех присутствующих удалось рассадить за столом)?..

А перед этим рабби Моталэ задает рассказчику вопрос:

«- Чего ищет еврей?

- Веселья».

Хасидизм подчеркивает особую религиозную роль радости и веселья, потому ответ рассказчика следует понимать как признание его принадлежности (или стремления принадлежать) к числу хасидов.

Рабби Браславский ответом удовлетворен и обращается к помощнику:

«- Реб Мордхэ, - сказал цадик и затряс бородой, - пусть молодой человек займет место за столом, пусть он ест в этот субботний вечер вместе с остальными евреями, пусть он радуется тому, что он жив, а не мертв, пусть он хлопает в ладоши, когда его соседи танцуют, пусть он пьет вино, если ему дадут вина».

Хасиды особо отмечают важность субботней трапезы, во время которой они веселятся, танцуют и пьют крепкие напитки, иногда сверх меры...

А перед этим рабби спрашивает:

«- <...> Чем занимается еврей?

- Я перекладываю в стихи похождения Герша из Острополя».