Сказание о Раде и Алексее

Нас – и так мало в общине… Если все порознь жить станем – разве лучше будет?

– Тебе не понять, «внученька»! – с ехидцей ответил Велияр. Он посмотрел на Раду с насмешкой.

Воспринимал он её как маленькую и несмышлёную любимицу старейшины, хоть Рада уже и повзрослела, и научилась многому, и понимание глубокое во всём обретать старалась.

Велияр продолжал наставительным тоном:

– Дед твой людьми – словно деспот правит! Никого не слушает, никому окромя себя не доверяет!

– Так он же за всех в ответе, обо всех заботу имеет! – попыталась возразить Рада.

– А если – не такая забота людям нужна? Если по его указке жить все устали? И если бы и другие за всех в ответе были, что – хуже бы стало? Если я умно скажу, отчего меня не послушать, а?

– Ты вот речи верные часто говоришь, но за словами твоими – мысли недобрые! Да ведь, если мы сами дружно жить не будем, то потеряется всё то лучшее, ради чего мы жить стараемся вместе!

Да и как же с Богом сливаться душами, когда у нас даже и друг с другом согласие не выходит?

– Вот тоже выискалась! Будто бы умная! Слов красивых много ужо выучила! Ты порассуждай ещё про «знания, испокон веков хранимые»…

Давно уж порознь все жить в общине стали! Видимость одна, а не единство меж людьми!

– Да ты ж первый к тому призываешь!

– Потому и призываю, что надоело «под дудку» деда твоего плясать-приплясывать! Хватит! Ты его не боишься, потому как родня! Он тебя пожурит, да не выгонит! А остальные – из страха ему подчиняются, трепещут пред ним! А я – не боюсь! И со мной – все смелые из общины уйдут, если не изберут меня старейшиной ныне!

– Что ты такое задумал?!

– Сход общины завтра соберём – и узнаешь!

… На следующий день сам Велияр общинников стал созывать, чтобы речь держать, опасаясь, что Благослав сего не допустит.

Люди собрались, слушали Велияра: его призывы избрать его старейшиной, его обвинения Благославу… При всех – он это впервые открыто высказал. И всем его желание властвовать и руководить стало видно…

Благослав слушал тоже. Смотрел на лица людей. Ждал…

После вышел, поклоном земным поклонился людям:

– Много лет я здесь старейшина… Если не по нраву это ныне – то вам, люди, решать! Выходите, говорите думы свои!

… Выходили общинники по очереди. Многие о недовольстве своём говорили, о том, что не так всё складывается в общине, по их мнению… Спокойно говорили, рассудительно. Правда, всё как-то о земном лишь – речи их были…

Но Велияра никто не одобрил, избрать его старейшиной люди не захотели. Ему в глаза о гордыне его сказывали, о его желании не ради всех жить, а чтобы командовать да управлять всеми…

Велияр был очень удивлён, что никто не захотел его поддержать…

Он объявил:

– Уйду я вместе с женой из общины.

Если же кто со мной уйти захочет – то новой свободной общиной жить станем!

… На том, вроде бы, и разговоры закончились.

Но у Рады было ощущение, что самые главные слова так и не были сказаны.

Сам Благослав молчал, призадумался над обвинениями, в свой адрес услышанными, решал: был ли в чём не прав или лишь вздорные хотения людские выплеснулись наружу?…

Рада вышла перед людьми и попросила разрешения говорить.

На неё посмотрели с удивлением.

На таких сходах разрешалось выступать даже маленьким детям. Но на памяти общинников дети и подростки только слушали, никто из них не говорил речей.

Рада ощутила как колотится в груди сердце. Она сделала глубокий вдох – и медленно-медленно выдохнула воздух, как когда-то учил её Радомир, чтобы с волнением справиться.

Она начала говорить – и сама удивилась, как спокойно и ровно звучал её голос. Слова будто бы сами поднимались из Глубины.

– Волею своею мы тут все в общине вместе живём? Или приневолил нас кто-то к тому?

Хотим ли мы только жизни свои сберечь и пропитание телам достойное находить? Или мы о большем думы имеем, и Цели наши главные к иному приложены?

… Рада продолжала говорить. Звонко и чисто звучал её голос. Хрупкое девичье тело наполнилось необычайной силой, слова её проникали в души…

Когда она закончила недлинную речь свою о любви к Богу, о присутствии Его здесь в каждый миг жизни – то наступила тишина особенная.

После вышел к ней кузнец Микула.

Он был огромного роста, богатырского телосложения. И хоть уже за пятьдесят ему перевалило, силой он такой обладал, что никого сильнее его в общине не было, хоть и были среди общинников молодые да телами крепкие.

Поднял он Раду ручищами огромными, поцеловал, по головке погладил с лаской особой! … Это было – словно в детстве, когда Рада девочкой прибегала в кузницу смотреть на тайнственно-прекрасную работу Микулы…

– Да, выросла ты, умница наша!

Люди мои любимые! Други и подруги сердечные! Через слова Рады Бог нас вразумляет! Много лет мы как одна семья живём… И вот ныне – завязли мы в своих мирских делах и желаниях, в обидах пустых и претензиях друг к другу малозначимых – словно в болоте барахтаемся хлипком…

Вроде бы, все о Боге помним… Да как-то поугасло в нас стремление духовное, заботами о земном оно заслонилось!

Я и о себе тоже – говорю.