Сказка

Время шло. Мистер Боудич продолжал ругаться, а иногда и кричать во время сеансов терапии, что так расстраивало Радар, что Мелиссе пришлось заставить ее выйти на улицу перед началом дневной физиотерапии. Сгибания вызывали боль, сильную боль, но к маю мистер Боудич согнул колено на восемнадцать градусов, а к июню его вес почти достиг пятидесяти. Мелисса начала учить его, как на костылях подниматься по лестнице (и, что более важно, как спускаться, не совершая катастрофического падения), поэтому я отнес его таблетки на третий этаж. Я хранила их в старом пыльном скворечнике с резной вороной на верхушке, от которой у меня мурашки побежали по коже. Мистеру Боудичу стало легче передвигаться на костылях, и он начал сам обтираться губкой (которые он называл «ваннами шлюхи»). У меня никогда не было другого случая подтереть ему задницу, потому что по дороге к туалету больше не было никаких несчастных случаев. Мы смотрели старые фильмы на моем ноутбуке, все, от «Вестсайдской истории» до «Маньчжурского кандидата» (который мы оба любили). Мистер Боудич говорил о приобретении нового телевизора, что показалось мне верным признаком того, что он возвращается к жизни, но передумал, когда я сказал ему, что это означает либо подключение к кабельному телевидению, либо установку спутниковой антенны (других вариантов просто не было). Я приходил в шесть каждое утро, и без бейсбольной тренировки или игр (тренер Харкнесс бросал на меня косые взгляды каждый раз, когда мы проходили мимо в холле), я возвращался в 1 Сикамор почти каждый день к трем. Я выполняла работу по дому, в основном убирала по дому, что меня не смущало. Полы наверху были чертовски грязными, особенно на третьем этаже. Когда я предложил почистить водосточные желоба, мистер Боудич посмотрел на меня как на сумасшедшего и сказал, чтобы я нанял кого-нибудь для этого. Итак, я нанял рабочих из «Сентри Хоум», и как только водосточные желоба были прочищены и мистер Боудича (он наблюдал с заднего крыльца, сгорбившись на костылях, а его пижамные штаны хлопали вокруг фиксатора) остался доволен качеством работы, он дал мне указание нанять их для ремонта крыши. Когда мистер Боудич увидел смету на это, он приказал мне поторговаться с ними («Разыграйте карту бедного старика», — сказал он). Я поторговался и сбил цену на двадцать процентов. Специалисты по ремонту дома также установили пандус перед крыльцом (которым ни мистер Боудич, ни Радар никогда не пользовались – она этого боялась) и предложили починить безумно наклоненную брусчатку, ведущую от ворот к крыльцу. Я отказался от этого предложения и сделал это сам. Я также заменил искореженные и расколотые ступеньки переднего и заднего крыльца (с помощью нескольких видеороликов на YouTube, сделанных своими руками). Это была напряженная уборка весной и летом на вершине холма Сикамор-стрит. Миссис Ричленд было на что посмотреть, и она смотрела. В начале июля мистер Боудич вернулся в больницу, чтобы удалить внешний фиксатор, на несколько недель опередив самые оптимистичные оценки Мелиссы. Когда она сказала ему, как гордится им, и обняла его, старик в кои-то веки растерялся. Мой отец приходил по воскресеньям после обеда – по приглашению мистера Боудича, без моего ведома, – и мы играли в джин-рамми на троих[90], в котором мистер Боудич обычно выигрывал. По будням я готовил ему что-нибудь поесть, спускался с холма на ужин с отцом, затем возвращалась в дом мистера Боудича, чтобы помыть его немногочисленную посуду, прогуляться с ним и посмотреть фильмы. Иногда мы ели попкорн. Как только фиксатор был снят, мне больше не нужно было ухаживать за штифтами, но я должен был содержать в чистоте заживающие отверстия в тех местах, куда вошли штифты. Я упражнял его лодыжки большими красными резинками и заставлял его сгибать ноги.

Это были хорошие недели, по крайней мере, в основном. Не все было хорошо. Для Радар были более короткие прогулки, прежде чем она начала хромать и повернула домой. Ей становилось все труднее подниматься по ступенькам крыльца. Однажды мистер Боудич увидел, как я несу ее, и сказал мне не делать этого.

— Нет, пока она может делать это сама, — сказал он. А иногда на краю унитаза оставались пятна крови после того, как мистер Боудич помочился, что занимало у него все больше и больше времени.

— Давай, бесполезная тварь, приготовь воды, — однажды я услышал, как он сказал через закрытую дверь.

Что бы ни должна была делать «Линпарза», дела у нее шли не так уж хорошо. Я попытался поговорить с ним об этом, спросил его, почему он так усердно работает, чтобы встать на ноги, если он собирается дать волю «тому, что с ним на самом деле не так» (мой эвфемизм), и он сказал мне следить за своим пчелиным воском. В конце концов, его убил не рак. Это был сердечный приступ. Только не совсем.

Это был чертов сарай.

3