Сказка – ложь…

Некоторое время она забавлялась тем, как я выпрашиваю ковш воды, чтобы напиться, после, вероятно, желая повеселиться ещё больше, зачерпнула из лужи у крыльца и поднесла мне с видом самым торжественным. Я и тут подыграла. Поборола отвращение, да осушила поднесённый ковш, а потом ещё и благодарить стала. Мол, не знаю я, чем и отплатить юной хозяйке за такую доброту, ничего-то у меня нет, кроме, разве что, одного скромного яблочка, кое берегла к обеду, к ближайшему святому празднику. Под эту болтовню я потихоньку развязала узелок, извлекла на свет чудный плод из волшебного сада и с поклоном протянула девчонке.

Видели бы вы, как вспыхнули её глаза! Как жадно задрожали ручонки!

Конечно, она почувствовала его мощь! Будучи заключённой в смертное тело, падчерица моя не могла, подобно своим сородичам, вольно путешествовать меж мирами, так что и яблок Волшебной Страны не вкушала доселе, но она сразу поняла, что за плод перед ней, как свинья узнаёт жёлудь, пусть даже никогда раньше его не видала. Так что, уговаривать её не пришлось!

Девчонка схватила предложенное яблоко и тут же впилась в него острыми зубами с жадностью волка, терзающего добычу, только сок кровавый потёк по губам. Кусочек! Да она до половины его в два укуса обглодала! И лишь когда терновые шипы впились ей изнутри в горло и чрево, поняла, что попалась, как щука на живца. Бросила она яблоко, схватилась за грудь, стала кашлять, хрипеть, да только поздно уж было, древние чары, коим научила меня Королева Фей сделали своё дело и та, что была угрозой всему, пала наземь в корчах. Ох и визжала она! Так что птицы с ближайших деревьев попадали замертво, а сама я с той поры на одно ухо совсем туга. Однако же не долго длилась эта агония, вскоре девчонка затихла, вытянулась на траве и приняла вид совершенно безжизненный.

Я на всякий случай подождала ещё немного, потыкала в неё клюкой, дабы убедиться, что на этот раз уж верно всё удалось как надо, вздохнула с облегчением, да и повернула в обратный путь. К замку, где ждали меня взволнованные слуги, тело несчастного супруга, коего ещё надлежало должным образом оплакать, и бремя королевских забот.

Да, дружок, от обязанностей своих я отказываться не собиралась, как бы обременительны они ни были. Тут мой покойный супруг мог бы мною гордиться, уж поверь! Да и нельзя мне было иначе. Знала я, в скором времени весть о гибели моего мужа разнесётся по свету и первыми слетятся со всех пределов его братья.

Семь их осталось на свете и каждый из них, это я тоже знала, непременно захочет присоединить земли покойного к своим владениям. А кроме братьев появятся, как пить дать, правители соседних земель, чтобы искать, кто руки моей, а кто погибели. И всем им дитя, что носила я под сердцем, будет костью поперёк горла!

Так и вышло вскоре. Собрались в замке доблестные мужи, дюжина их была и каждый из них косился на мой едва заметный ещё живот да гадал, родится ли мальчик. О, как бы я хотела, чтобы это был он! Сын, достойный своего отца! Сын, для которого я сохранила бы отцовский трон во что бы то ни стало! Но Зеркало уже предсказало иное, хоть никто, кроме меня, ещё не знал того. Я носила дочь. А значит, чтобы удержаться в прежнем положении, приходилось проявить изобретательность.

Нет, что ты, милый, куда мне было воевать! Без поддержки, без войска, с пузом наперевес – славный же, по-твоему, вышел бы из меня полководец! Нет, приятель, я собиралась действовать иначе, чисто женскими штучками. Перво-наперво, конечно, требовалось удержать их всех при себе, но, в то же время, на расстоянии достаточном, чтобы и сами они не перегрызлись, как псы, и меня бы в драке не зацепили. А потому с каждым была я приветлива да вежлива, от всех приняла и сочувствие, и помощь, каждого заверила в сердечной признательности, каждому обещала свою нежную дружбу. Им же, в свою очередь, хватило чести не устраивать над едва остывшим телом брата и союзника драку за его трон.

Договорились доблестные мужи подождать пока не появится на свет наследник Тибиона, да не завершится срок траура, а если, вопреки чаяниям, родится девочка, или же что случится с младенцем, то решено было, что братья покойного продолжат делить власть, пока не определят достойнейшего среди них. Хотя, все заранее сходились на том, что корону должен получить Эйнион – седьмой сын их общего отца, прозванного за дела его Добрым. С самых юных лет прославился он, как неистовый воин, когда вместе с отцом и братьями боролся с врагами, угрожавшими их землям с моря, и по смерти отцовской надеялся получить его трон, но старик решил иначе, отдал верховную власть не пылкому воителю, а мудрому правителю – моему покойному супругу, прочим же братьям наделил небольшие владения, чтобы правили они в них от его имени. Теперь же, не видели братья в своих рядах никого, достойнее Эйниона и готовы были при нужде встать плечом к плечу ему в помощь.