Сказка Шварцвальда

В тот момент, как стражники закрывали за уходящими двери, в них успел проскользнуть богато одетый вельможа. Протянув ближайшему стражнику небольшой кошелек, он приказал жестом расчистить ему место на скамье. Что было сделано незамедлительно. Но незнакомец не собирался садиться, заняв место, он, поднявшись на цыпочки, внимательно высматривал лица людей, оставшихся в судебном зале для дальнейших слушаний.

Епископ, сидя довольно далеко от входа был вынужден прищурить глаза, но расстояние и тусклое освящение зала не позволило ему узнать вошедшего. По нетерпеливым жестам, он понял лишь, что незнакомец сильно взволнован, пристальный взгляд молодого мужчины сейчас направлен в тот угол зала, где сидит белокурая незнакомка. Но он не торопится протиснуться к ней, немного успокаивается и присаживается на свободное место на скамье. Так…

— Интересно, о существовании любовного треугольника я и не мечтал, — прошептал себе под нос епископ и довольно потянулся в предвкушении грядущего наслаждения.

Вторым слушалось дело Якова Циммерманна. Объявивший об этом обыденным сонным голосом клирик прикрыл рот, чтобы подавить невольный зевок. Время заседаний близилось к обеду и уставшему послушнику требовался перерыв.

Как все относительно, — мелькнула в голове мысль у Конрада — стоило сейчас недалекого писаку заковать в кандалы и обвинить в нелепости, противоречащей священному писанию, как его стремления были бы о глотке свежего воздуха и об ясном небе, сияющем над нашей головой сегодняшним днем.

Представив воочию эту картину, эпископ по детски засмеялся, но почувствовав на себе косой колючий инквизиторский взгляд, наигранно смутившись, вернулся к действительности.

— Не откажите, святой отец принять мое искренне предложение разделить сегодняшнюю вечернюю трапезу в моем кабинете. Полагаю, что за приятным занятием мы не примнем обсудить несколько насущных злободневных проблем, касаемых наметившего еретического раскола в судебном праве, насаждаемых достопочтимым месье Кольбером.

Длинные змеиные губы инквизитора двусмысленно сжались в тонкие линии. Бегающие жадные глазки на секунду замерли в нерешительности. Поразмыслив о последствиях отказа, он нехотя принял приглашение на ужин. Епископ довольно улыбнулся, манипулировать людьми доставляло ему не меньшее удовольствие как и отправлять из на виселицу.

Но он невольно отвлекся, пока его разум восхищался относительностью восприятия действительности глупца клирика и наслаждался укрощением гордыни самовлюбленного слуги божьего, в зал ввели следующего осужденного.

Стоило тому появится в соседнем от зала коридоре в сопровождении стражи, как белокурая красавица вскочила со скамьи и вцепившись руками в перила, загораживающие скамьи зрителей от арены происходящего, не сводила с него безумных от волнения глаз.

Конрад мгновенно переведя взгляд на новоявленного вельможу и так же отметил его крайнее волнение. Молодой человек вновь поднявшись на цыпочки старался поверх голов рассмотреть приближающегося к столу для подсудимых мужчину.

Яков шел, опустив голову в пол, словно стыдился происходящего. Встреченный глумливыми воплями оставшихся в зале зрителей, он нерешительно поднял прищуренные отвыкшие от света глаза и внимательно огляделся вокруг.

— Яков! — раздался из угла зала голос незнакомки, что ждала его с раннего утра. На лице молодого художника на короткий миг расцвела блаженная улыбка, моментально сменившаяся тревогой.

Он недовольно взглянул на приветствующую его молодую женщину и, поникнув головой, опустился на скамью.

Сидящий от него по правую сторону уставший клирик нехотя поднялся на ноги и начал новый процесс.

— Третий день судебного заседания- свободный город против Якова Циммермана считается открытым.

— Огласите причину обвинения осужденного Якова, — перевел слова инквизитора появившийся из-за его спины прислужник- шептальник.

Секретарь, достав длинный пергамент, вновь прочитал обвинение, следуя судебной процедуре.

— Яков Циммерманн, уроженец города Марцелля, выполняя заказ фрайбургского епископата совершил смертный грех, уничтожив лик святой Девы Марии. При аресте обвиняемый оказал сопротивление и противодействие, продолжая богохульствовать и злословить, что является неоспоримым доказательством вселения бесов и сношения с дьяволом, позволившим несчастному надругаться над святыней.

Прислужник инквизитора, выслушав своего господина, произнес

— По происшествию двое суток после первого слушания по делу, есть ли что сказать самому обвиняемому?

В зале воцарилась напряженная тишина. Кристина затаила дыхание, но, не выдержав, прошептала

— Яков, умоляю тебя!

Поникший головой художник вздрогнул всем телом и, повернув к ней перекошенное от страдания лицо, тяжело вздохнул. Через несколько мгновений он встал, и облокотив скованные цепями руки на стол, — произнес глухим голосом