Сказка Шварцвальда

— Твой медальон сейчас обрел другого хозяина. Моя преемница является его хранителем. Но взять его просто так невозможно. Охранное заклятие лишит вещицу силы в случае его поимки или похищения. Лишь добровольно переданный или преподнесенный в дар амулет сохранит власть… И, не радуйся раньше времени, хитроумный обольститель! Она сама должна захотеть его отдать, сама, а не сделать это по твоей просьбе…

— Будь ты проклята, лгунья!! Ты снова обвела меня вокруг пальца!!!!

Регина, сложив руки на груди, хладнокровно ответила.

— Он принял твою клятву. А сейчас — оставь меня. Позволь мне напоследок предаться сладким воспоминаниям…

Конрад, сжав в бессилии кулаки, повернулся и направился к выходу, сыпля проклятия. Дотронувшись рукой ручки, он замешкался на миг и повернулся к женщине, замершей в центре символического круга.

— Ты услышишь стук моего сердца, Регина. Обещаю.

— Ты подыскал себе замену, хладнотелый? Нашел того, кто поменяется с тобой местами, добровольно остудит сердце? — голос Регины смеялся.

Конрад снисходительно прикрыл глаза. Он еще не выбыл из игры.

— Невелика заслуга остудить поросшее шерстью сердце… — продолжала издеваться ведьма

— Посмотрим… — улыбнулся Конрад и не дожидаясь продолжения, закрыл за собой тяжелую дверь. — Зачем мне бесполезное волчье сердце, когда два других добровольно лягут на блюдо, горячих, живых, любящих. Бесценных. — прошептал он удаляясь по коридору.

Итак, она вновь смогла перехитрить его. Изящно обвела вокруг пальца. Предвосхитила грядущее. Умело просчитав его ходы, она сотворила невозможное — амулет, перешедший ему от последнего шумерского жреца, символ забытого бога — отца, породившего землю и сделавшего ее плодородной, символизирующий вечное перерождение, мудрость и тайное знание, знак бесконечности и гармонии, заключенный в фигурках двух поплетенных змей, кусающих друг друга — стал недостижим. Месть покинутой им женщины заключалась в том, что он мог бы видеть его, трогать руками, как и прежде носить на шее, но не ощущать его тайную силу и власть. Защитный наговор сделал амулет бесполезным. Уже за это проклятая лгунья заслуживает мучительной смерти.

Епископ, сидящий в своем кабинете перевел глаза на кроваво красный закат над рейнской долиной. Небо, нависшее над городом тяжелыми снежными тучами, подернутое багровым зловещим заревом словно кровеносные сосуды пронизывали грозовые всполохи. С реки приближалась непогода. Конраду нестерпимо захотелось закрыть глаза и забыться сном. Дернув за шелковый шнур в углу кабинета, он вызвал секретаря. Приказав заложить карету для возвращения в поместье через полчаса, он покинул свой кабинет, направляясь по тайному узкому коридору в отдельное крыло тюремного корпуса. Спустя пять минут, он тихонько постучался в дверь маленькой камеры и тихо произнес.

— Могу ли я пройти, фроляйн? Пришло время вспомнить о Вашем маленьком долге.

Нависший над свободным городом кровавый закат выгнал из дома Михаэля. Его проторенный путь лежал к таверне Под Красным Медведем, на окраину города к Южным воротам. Именно там заканчивались все его вечера, в темном уютном углу, под гирляндой оленьих и косульих рогов, что уже было весьма символично. Половина галлона тяжелого темного пива спасали разум от невыносимых мук, терзающих несчастного влюбленного на протяжении бесконечного времени. С того момента как он высадил Кристину у церковных ворот в Марцелле, жизнь его неожиданно закончилась. Он периодически дышал, когда увидел ее, сначала в суде, потом, когда смог уговорить перебраться к нему в Дом торговой гильдии. Но дыхание прервалось навсегда, с того момента как Кристина была помещена под стражу по обвинению в колдовстве.

Разум Михаэля отказывался принимать истину, что возможно через несколько дней его любимая и невинное народившееся дитя сгорят на костре во имя Бога. Какого? Чьего? Того, чью справедливость и благость проповедовал Иоахим на воскресных службах и заставил Михаэля поверить в его милость и всепрощение, или черного подземного божества, заразившего весь мир вокруг смертоносным ядом ненависти друг к другу? Полностью лишившего людей разума, подчинивших их служению своим кровавым целям?

Загадочным образом сменившим свою личину на невинную маску святости и назвавший себя чужим именем? Во имя которого нынче губят ни в чем невинных людей…Христос плачет на небесах, видя что творят его обезумевшие сыны. Сумерки духа вызвали сон разума, породивший немыслимых чудовищ… Глупцы боролись с Дьяволом, не понимая, что они сами и есть его многоликое воплощение.

Михаэль неоднократно просил аудиенции у епископа в надежде умолять его о прощении своей любимой и кормилицы. Но, несмотря на упорство, молодой смазливый прислужник Конрада оставался непреклонен. Вежливо отказывая в визите, монашек, доверительно касался плеча дрожащими тонкими пальцами и не лишал его надежды на возможную благосклонность святого отца.

Но время шло, боль сжигающая его сердце и душу, становилась все невыносимее.