Сказка Шварцвальда

Подступившая тошнота заставила Михаэля согнуться и присесть прямо на мостовую. Восстановив дыхание, направился в ближайший переулок, могущий вывести на окраину города, как внимание его привлек следующий персонаж человеческого апокалипсиса.

Повешенный за одну ногу бродяга, уже потерявший сознание, а возможно жизнь из — за разрыва кровеносных сосудов, отчего его раздувшаяся голова напоминала распухший синюшный бурдюк, болтался на виселице, раскинув руки, напоминая, издали чудовищное насекомое. Скорее всего он был уже мертв, потому что ворон, сидевший на его груди, изогнув шею, одним мощным ударом клюва достал из глазницы кровавый глаз и с утробным клекотом немедля проглотил. Повешенный не дернулся.

Михаэль, не выдержав, изверг на камни мостовой свой незамысловатый ужин. Вытершись платком, под издевательский смех зевак, он трусливо шмыгнул в переулок и не разбирая пути бросился прочь.

Постепенно холодный вечерний воздух придал ему сил, вернув к жизни. Не помня, как добрался до городских ворот, он с облегчением взглянул на освященный факелами желанный трактир с медвежьим чучелом на крыше. У его ворот лежали подгулявшие бродяги и несколько нищих, рассчитывающих на милостыню, терпеливо терлись у окон заведения, подглядывая за выходившими на улицу.

Михаэль, шатаясь, словно пьяный направился к входу.

В этот момент яркая вспышка ослепила его, невольно зажмурив глаза, он сжался от страха. До его слуха донесся глухой раскатистый звук приближающейся грозы, рокочущий звук грома пронесся по небесам, заставивший Михаэля испуганно поднять глаза вверх. Мальчиком он безумно боялся молний и грохочущих небес, полагая, что именно так великий и справедливый Бог наказывает провинившихся грешников.

Отчаянные, истошные крики заставили его оглянуться. Несколько человек стояли к нему спиной и показывали пальцами в небо. Михаэль поднял в указанном направлении глаза и ужаснулся.

Молния попала в башню Южных ворот, вызвав на сторожевом пункте пожар. Стражники, отталкивая друг друга, в спешке покидали форпост. По каменной стене здания змеей пробежала трещина и одна из половин башни медленно поползла вниз.

Старясь не слышать крики обезумевших о страха людей, под ногами которых разверзлась пропасть, Михаэль стремглав бросился к зазывающим уютным огням трактира и скрылся внутри.

Его место, свято охраняемое толстушкой Магдой, ждало вместе с добродушной и глупой хозяйской дочерью. Девушка с одобрения отца, хозяина заведения была приставлена для увеселения богатого и важного гостя. Вот и сейчас румяная красавица, улыбнувшись ямочками на аппетитных щеках, расцвела при виде влетевшего в трактир испуганного Михаэля.

Усадив его в уютный уголок, отгороженный от общего зала небольшой занавесью, расторопная трактирщица бросилась за любимым напитком завсегдатая.

Через полчаса Михаэль, наслаждаясь согревающим его кровь хмелем смотрел на царящий в кабачке разгул полусонными глазами. Услужливая Магда, подливая пенную бражку, нескромно прижавшись к плечу не давала усомниться в своих намерениях. Ее пухлая наливная грудь, предусмотрительно выскользнувшая наружу из слегка расшнурованного корсета, жадно прикасалась к локтю Михаэля, вызывая в нем неясное томление. Эта девушка была нежеланна, но его тело имело другое мнение. Низ живота налился кровью и пульсировал от жажды пронзить доступную наливную плоть, высосать из нее жизнь. Он ненавидел и жаждал ее одновременно. Магда, исподволь почувствовав его расположение, стала еще более смелой. Ее рука, ненароком легла на его пах и мягко сжала его. Михаэль закрыл глаза и прикусил нижнюю губу от невольного наслаждения. Перед глазами змейкой замелькали отпечатки воспоминаний: налившаяся молоком грудь Кристины, сжимаемая в руке, влажный полуоткрытый манящий рот, следом протяжные стоны умирающего на колесе бродяги, торчащая возбужденная плоть зеваки, клекот насытившейся птицы… В тоже мгновение разум покинул его. Он злобно впился в красные пухлые губы Магды, его рука требовательно разорвала шнурок на корсете и стиснула набухшую от бесстыдного желания грудь. Появившийся невесть откуда хозяин трактира предусмотрительно задернул занавесь, скрывая наслаждающихся страстью людей от чужих похотливых взглядов.

Удовлетворив взбунтовавшуюся плоть на том же столе, где только что пил и ел, Михаэль довольно откинулся спиной к стене и зашнуровал гульфик. Изматывающая боль отпустила, но на место ее пришла пустота, верная подруга смерти. Дочь трактирщика, которую от только что под властью безумия и хмеля лишил невинности, тихонько постанывала в уголке, не сводя с него преданных собачьих глаз, продолжая поглаживать пухлыми пальцами розовый сосок. Она могла отныне рассчитывать на милость вельможи, которому подарила девственность. Михаэль воспринял это как должное. Ему внезапно стало все безразлично. Осознание истины настигло его, расставив все по местам и дав ответы на мучавшие вопросы.

Смерть. Его смерть решит все. Поставит последнюю точку. Разрубил запутанные узлы.