Сказка Заката

Снова вернулись по местам. Разговор продолжился уже между врачом и Николай Николаевичем. Однако мало–помалу этот, последний, будучи до той поры совершенно спокойным и даже как бы вальяжным, стал вдруг осторожен, в убедительном голосе его послышалась скрытая тревога и он начал потихоньку, незаметно подергивать Николашу за рукав. В ничем не примечательном до того кабинете стало сгущаться напряжение. Николаша, ничего не понимая, все же сообразил, что виду лучше не подавать, и ждал развития событий с возрастающим беспокойством.

Врач все суше и суше отвечал на какие–то вопросы Николай Николаевича. Затем начал какой–то монолог, интонации которого Николаше очень не понравились. В продолжение этого врачебного монолога Николай Николаевич украдкой продолжал подавать непонятные сигналы; взгляд его становился все более и более растерянным. И наконец…

…Наконец он вскочил и, схватив ничего по–прежнему не понимающего Николашу за локоть, вдруг заорал:

— Бежим!

Одновременно с этим, если не еще раньше, врач надавил невидимую кнопку у себя под столом: в ту же самую секунду в дверь ввалились два санитара в халатах, будто стояли там все это время. Как Николаша ни был ошарашен, взглянув на ввалившихся, он и совсем потерялся — между завязанными воротничками халатов и санитарскими шапочками помещались спокойные, располагающие к себе, хотя в данную минуту и не очень дружелюбные лица «братьев» — его недавних знакомцев!

Николай Николаевич, недолго думая, с неожиданной силой запустил в братьев–санитаров сразу двумя стульями и, пока они уворачивались от летевшей в их сторону с убойной силой мебели, опрокинул стол на собравшегося было подняться со своего места врача: тот обладал хорошей реакцией, вероятно, необходимой при его профессии, но все же не успел — стол вдавил его в сиденье и опрокинул на пол, в угол; краткий миг было видно, как он скривился и побелел.

— Бежим, говорю! — снова проорал Николаше его совершенно поразительный спутник, — Вы чего ждете? — и метнулся к двери. Дорогу ему, однако, успел заступить один из очухавшихся «братьев» — нерыжий; рыжий по–прежнему сидел на полу в углу и делал вид, что никак не может подняться. Подоспевший Николаша по наитию боднул нерыжего головой в живот, тот согнулся. Дверь оказалась свободна.

— Бежим! — в третий раз возгласил Николай Николаевич и ринулся прочь из кабинета. Николаша, отцепившись от продолжающего хватать его за одежду нерыжего, и споткнувшись о валяющийся стул, поспешил вслед. «Что происходит?! — металось у него в голове, — Теперь рассуждать некогда… Удирать, похоже, и впрямь пора… Потом…»

Выскочив в коридор, они помчались к лестнице, провожаемые изумленными взглядами ждущих своей очереди других пациентов. Задержать их, к счастью, никто не сообразил — так быстро промчались они, преследуемые лишь отстававшим на десяток шагов нерыжим, который несмотря на остроту ситуации и полученный удар (он все еще держался за живот), бежал за ними все с тем же, совершенно безмятежным выражением лица — будто на тренировке. Николаша, оглянувшись перед тем как выбежать на лестницу, даже опешил: «Они вообще–то живые, или нет?!» — но задумываться сильно было некогда: стали ступеньки считать. Николай Николаевич успел первым — просто уселся на перила, как второклассник, и в два приема скатился вниз, в очередной раз поразив своими разнообразными способностями и хорошей формой; на четверть секунды задержался внизу: — ну что вы там? — и уже стремился к выходу. О том, чтобы забрать свои вещи, опрометчиво сданные в гардероб, мечтать теперь не приходилось.

Единственной, кто не растерялся при виде всего этого дичайшего беспорядка, вовремя вспомнив свой долг и расторопно встав на его защиту, оказалась именно гардеробщица. Неприступным бастионом, каменно–могучая, как все гардеробщицы всех лечебных учреждений, встала она на пути подозрительных пациентов, дабы вернуть их в целительные руки медицины. Однако интеллигентнейший на вид Николай Николаевич, всегда отменно вежливый — вероятно, и перед тараканом извинявшийся, прежде чем прихлопнуть его туфлей — ни секунды не раздумывая и не замахиваясь, засветил бедной женщине кулаком прямо в глаз. Весовые категории их были неравны, и законы физики сделали свое дело — Николай Николаевич сам отлетел назад, уступив подбегающему нерыжему драгоценные мгновения; тем не менее, своего он все же достиг, так как гардеробщица, схватившись за глаз рукою и заголосив, на какой–то момент открыла им дорогу. Ни слова более не говоря, Николай Николаевич вновь схватил подоспевшего виновника всей неразберихи за руку и бегом потащил к выходу. Рассвирепевшая и уже оправившаяся от первого изумления женщина стала было поворачиваться к ним всем своим, похожим на небольшую танкетку телом, чтобы покарать за неслыханное злодейство, но в этот момент на нее с разбегу налетел нерыжий, поскользнувшись на мокром от весенней слякоти полу. Оба сплелись как бы в страстном объятии, вернув беглецам заимствованную пару лишних секунд.