Сказки братьев Гримм

— Милый Гейнц, — сказала она как-то, — зачем мы понапрасну портим жизнь да губим свою молодость? Не лучше ли будет отдать наших коз нашему соседу, а он даст нам за них улей с пчелами. Ведь от коз одно только беспокойство: каждое утро они будят нас своим блеянием. А улей мы поставим за домом на солнышке и избавимся от всякой заботы. Пчел-то ведь ни стеречь, ни выгонять на пастбище не надо; они сами вылетают и сами находят дорогу домой, и меду насбирают. А мы и пальчиком не шевельнем.

— Это ты очень умно сказала, — ответил Гейнц. — Как ты предлагаешь, так мы и сделаем. Мед куда сытней и вкусней, чем козье молоко, да и не так скоро портится.

Сосед им охотно дал пчелиный улей за двух коз. Пчелки вылетали и прилетали неустанно с раннего утра до позднего вечера и наполнили улей чудесным медом, и вот осенью Гейнц мог собрать целый кувшин меду. Кувшин этот они поставили в своей спальне на полку, но все равно очень боялись, как бы кто не стащил мед или как бы мыши его не поели. Поэтому Трина положила рядом со своей постелью здоровенную ореховую палку, чтоб не надо было зря вставать, а можно было незванных гостей гонять этой палкой прямо с постели.

Ленивый Гейнц не любил покидать постель раньше полудня: «Кто рано встает, — говорил он, — тот добро свое не бережет». И вот однажды, когда на дворе уж давным-давно стоял белый день, а Гейнц все еще нежился в перинах, отдыхая от сна, он сказал жене:

— Знаю я, все женщины любят сладенького покушать. И ты небось потихоньку лакомишься медком. Лучше уж променять наш мед на гуся с гусеночком, пока ты его еще не весь съела.

— Что ж, я согласна, — ответила Трина, — но не раньше, чем когда у нас вырастет ребенок, который мог бы их пасти. Зачем мне мучаться с гусятами и попусту тратить на это силы?

— А ты думаешь, — сказал Гейнц, — мальчик так уж захочет их пасти? Знаешь, какие нынче дети — совсем от рук отбились, делают, что хотят, не слушаются. Они, видно, думают, что они умнее родителей, и хотят все делать по-своему.

— Ух, — сказала Трина, — достанется же ему, если он не станет меня слушаться! Возьму я тогда палку и отчешу ему спину, как следует. Смотри, Гейнц, — крикнула она и в увлечении схватила палку, которой она собиралась мышей гонять, — смотри, вот как я его отколочу!

Она замахнулась палкой, да нечаянно и стукнула прямо по кувшину с медом, что стоял на полке над кроватью. Кувшин ударился об стенку, упал на пол и разбился на мелкие кусочки. А прекрасный, сладкий мед разлился по полу.

— Вот тебе и гусь с гусятами! — сказал Гейнц, — даже и пасти не нужно. Еще счастье, что кувшин не упал мне на голову. Мы должны радоваться, что все обошлось благополучно.

Вдруг он увидел в одном из черепков еще немного меду, достал его рукой и радостно воскликнул:

— Да тут еще кое-что и для нас осталось. Давай, жена, полакомимся с тобой остаточком, а потом, после этакого страха, и отдохнуть не мешает. Не беда, коли встанем чуточку позже. День-то ведь и так больно велик.

— Да, — ответила Трина, — встать-то мы всегда успеем. Знаешь, пригласили раз на свадьбу улитку, и собралась она в путь-дорогу, а попал как раз на крестины. Натолкнулась она перед домом на забор и сказала: «Поспешишь — людей насмешишь».

РЕПА

или-были два брата. Оба служили в солдатах; но один из них был богатый, а другой бедный. Задумал бедняк от бедности своей избавиться, снял солдатский мундир и стал крестьянином. Вспахал и взборонил свою полоску земли и посеял на ней репу. Взошли семена, и выросла среди реп одна большая-пребольшая, крепкая-прекрепкая, и становилась прямо на глазах все толще да толще и не переставала расти. Была она впрямь королевой всех реп, потому что другой такой на свете никогда не бывало, да и не будет никогда. Наконец она стала такой огромной, что едва в повозке умещалась, и тащить ее надо было на двух быках. Не знал крестьянин, что ему с ней делать, к счастью ли это или к несчастью. Наконец он решил:

«Если ее продать, едва ли за нее много выручишь, а если съесть самому, то и от малой репы такой же прок. Отвезу-ка я ее лучше королю и покажу ему этим свое уважение».

Взвалил он ее на повозку, запряг двух быков, привез ко двору и подарил королю.

— Что это за диковинка такая? — сказал король. — Много видал я на свете чудесного, но такого чудища я ни разу еще не видывал. Из какого же семени она выросла? Тебе, что ли, одному так повезло? Ты, наверное, счастливец!

— Какой там я счастливец! Я бедный солдат, есть мне было нечего, вот и скинул с себя солдатский мундир и стал землю пахать. Вот брат мой человек богатый и вам, господин король, хорошо известен, а я человек бедный и всем миром забытый.

Пожалел король крестьянина и говорит:

— Теперь ты уже больше не бедняк; я так тебя награжу, что будешь ты такой же богатый, как твой брат.