Сказки и мифы народов Филиппин

— Я ни в чем не виноват перед ней, — сердито ответил Пио. — Я вижу ее в первый раз.

— Почему же тогда, — спросила его негодующая Клотильда, — вы сказали королю, что узнали от меня мои тайны? Я жена Людовико, которому из-за вашего обмана угрожает смерть. Теперь я знаю, как вы получили завиток моих золотых волос!

Судьба Пио была решена: его тут же повесили вместо Людовико, который теперь глубоко раскаивался в том, что усомнился в верпости своей жены. А корыстолюбивая старуха была брошена в темницу, где и провела остаток своих дней.

161. Хуан-дурак

Жила в одном селении вдова, и у нее был сын, которого звали Хуан. К тому времени как Хуану исполнилось двадцать лет, все его уже хорошо знали. Он был небольшого роста, у него были черные глаза, ни блестящие, ни тусклые, которые глядели неподвижно, узкие губы, двойной подбородок и широкий, словно расплющенный, нос. Лоб у него тоже был широкий, волосы черные и прямые, а туловище было похоже на большую тыкву. И у него всегда был усталый вид. Однако, несмотря на это, Хуана приглашали на все вечеринки, потому что появление его вызывало у людей смех и веселье.

Мать Хуана только и думала о том, как добиться, чтобы Хуан стал уважаемым и зажиточным человеком.

— Слушайся меня во всем, я старая и знаю, что для тебя лучше. Тебе нужно найти добродетельную жену — скромную, не болтушку, — непрестанно твердила она сыну.

Хуан был послушным сыном и решил, что обязательно найдет себе такую жену. И вот однажды он вышел из дому, а вскоре, вернувшись, сказал матери:

— Я нашел себе в жены девушку, которая тебе понравится. Она не говорит и не двигается, и глаза ее всегда закрыты. Я наблюдал за нею целый день, и за все это время она ни разу не шевельнулась, хотя в доме было много людей и стоял шум.

— Расскажи мне о ней подробнее, — сказала Хуану мать.

— У нее очень холодные руки, и она, видно, глухая: она не отвечала мне, когда я о чем-нибудь ее спрашивал. Но это даже лучше, и я уверен — она тебе понравится. Есть, правда, одно, про что ты мне не говорила, — от нее очень плохо пахнет.

— Ах, Хуан, — воскликнула мать, — ты неправильно понял мои советы! Девушка, которую ты нашел, мертвая. Запомни: все, от кого очень плохо пахнет, мертвые.

— Спасибо, мама, — сказал Хуан, — я буду это помнить.

Прошло несколько дней. Хуан и его мать обедали в своей хижине, и вдруг Хуан почувствовал какое-то зловоние. Он поглядел вокруг, но не увидел никого, кроме матери, и решил, что она мертвая. Немного позже, когда мать прилегла отдохнуть, последние сомнения Хуана рассеялись, и он подумал: "Наверняка мать умерла". Он вышел во двор и выкопал могилу, а потом похоронил в ней мать и девять дней оплакивал. Теперь у Хуна не осталось никого на свете.

Завтракая однажды утром, Хуан опять почувствовал зловоние. Оглядевшись вокруг и никого не увидев, Хуан решил, что теперь умер он сам. Хоронить Хуана было некому, и он пошел к реке, связал вместе пять или шесть банановых стеблей и сделал из них плот, а потом лег на него и поплыл по течению.

Плот плыл между берегов, поросших лесом, и вдруг Хуан услышал, как с берега кто-то его окликает свирепым голосом. Это кричал главарь шайки разбойников, живших в этих лесах. Хуап не шелохнулся. Тогда разбойник закричал снова, осыпая Хуана страшными ругательствами. Хуан открыл глаза, печально посмотрел на разбойников и крикнул им:

— Я мертвый!

Разбойники захохотали, а потом перестали смеяться и закричали ему:

— Пристань к берегу, а то будем стрелять!

Хуан не хотел, чтобы в него стреляли, и пристал к берегу, по-прежнему думая, что он мертв, хотя и может ходить. Разбой — пики повели Хуана в лес. Жилище их скрывалось среди непроходимых зарослей. Когда они пришли туда, главарь шайки сказал Хуану:

— Будешь вести у нас хозяйство. Сейчас же принимайся варить рис, но смотри, делай все тихо, чтобы солдаты не услышали и не нашли нас.

Разбойники отправились на добычу, а Хуан остался в доме один. Он закрыл все окна, чтобы не слышно было, что он делает, и даже стал тише дышать. Потом взял глиняный горшок, налил в него воды и насыпал риса, стараясь делать все как можно тише, а потом поставил горшок на огонь и сел рядом ждать.

Прошло некоторое время, и Хуан услышал в горшке какое-то бормотание — это закипала вода. Бормотание становилось все громче, и Хуану показалось, что горшок повторяет без конца: "Ты гниешь, ты гниешь". Хуан очень рассердился и шепотом приказал горшку:

— Перестань!

Однако горшок его не слушался — бормотание становилось все громке и громче. Наконец Хуан разозлился, схватил бамбуковую палку и изо всей силы ударил по горшку, покончив разом с горшком, рисом и пламенем.

В полдень голодные разбойники вернулись домой и увидели: Хуан забился в самый темный угол и сидит там, почти не дыша, горшок разбит, а рис рассыпан по полу. Разбойники стали спрашивать Хуана:

— Кто это сделал? Что случилось?

— Горшок очень шумел, — ответил Хуан, — болтал и надо мной насмехался. Я говорил ему: "Не шуми", а он не слушался, вот я и ударил по нему палкой. Вы же сами велели мне следить, чтобы не было шума.