Сказки тесного мира

Сопротивления он не оказывал, только прошипел: “Сдал, сука... Задушу”. И молниеносно выбросил в сторону Морозова свой змеиный язычок, слизывая с губы варенье.

*

Ящер долго не кололся, что-то гундосил про банду, про каких-то взрослых бандитов, организаторов похищения, скрывал место, где держали заложника. Понадобилась не одна очная ставка с Морозовым, чтобы убедиться, что “работали” они только вдвоём... Ну и про Алёшу выяснить... Правду.

Вот тогда-то приступил к делу следователь Поверьев.

Каюмова и Морозова поместили в следственный изолятор, тот самый, где всё и закончилось.

Морозов мало занимал Артёма Поверьева. А вот Ящер... Что-то в нём было притягивающее, холодное, не просто преступное, что-то тёмное, жуткое...

На одном из первых допросов он заявил, что ни о чём не жалеет и продолжать намерен в том же духе.

Вспомнив чердак, где нашли Алёшу, Поверьев едва справился с желанием удушить скользкую гадину прямо в кабинете, а потом бить рукояткой “макарова”, пока не сотрутся последние черты этого бесовского рыла.

Но Артём сдержался, закончил допрос и, вызвав конвой, отправил Каюмова в камеру.

Жене он не стал рассказывать подробностей, не решился. Попил чаю, а перед сном зашёл в детскую, сел рядом с кроваткой спящего сына и долго смотрел в его спокойное лицо, празднично разноцветное от фонариков гирлянды. Погладив кончиками пальцев мягкие светлые волосы мальчика, следователь ушёл и осторожно закрыл за собой дверь.

Жена Артёма долго не могла заснуть. Её тревожил в последние дни странный взгляд мужа. Она чувствовала, что случится что-то ужасное.

6.

Каюмов проснулся среди ночи от внешней причины и сел на жёсткой шконке. Вообще-то в его одиночке не было окон... Сюда его поместили, потому что следователь хотел, чтобы убийца дожил до суда. Вот и постарался.

А Ящеру ещё лучше. Всё равно, сколько б ни дали, он найдёт способ стать крутым человеком. Может быть, на зоне даже легче. Но как-то угрожающе вёл себя следователь. Тихо, но страшновато. А что если припаяют ему вышак? Кто его знает? Учитывая особую жестокость убийства. Этот фантик на чё-то такое намякивал. Ящер, правда, держится, не колется. Если бы не этот хлюпик!..

Эх, свалить бы отсюда... К морю, в Одессу, чтоб не нашли, прятаться в катакомбах, потом выйти на серьёзных людей, и тогда!.. Не жизнь, а сказка!.. Щикарная сказка... С такими примерно мыслями засыпал накануне Каюмов.

А среди ночи его разбудил свет, потихоньку разгорающийся в одном из углов одиночки.

Ящер присмотрелся и обомлел, чуть не обделался с перепугу. Стоит в углу камеры и смотрит прямо на него, на Каюмова, мальчик Алёша Костров, бледный и в светлой какой-то одежде.

– Ты чё, урод?.. Чё тебе надо, а? Ты чё, привидение? Так я тебя ща снова завалю. Хочешь?

– Я на тебя не сержусь, и не жалею, что умер. Здесь хорошо. Мне только родителей жалко. И брата.

Голос Алёши звучал тихо и грустно.

– Чего ты мне тут бакланишь? Чё те надо, а?

– Я знаю, что тебе очень хочется отсюда уйти.

– Ну и чё?..

– Я тебя прощаю...

– Да на хрен мне твоё прощенье, я и сам себя прощаю. Понял? Чё ты мне сделаешь-то? Ты же сдох, придурок!

– Я тебя прощаю и могу тебе помочь.

– Да? Носки что ли постирать? Ну так давай!..

– Я могу помочь тебе выйти из тюрьмы. Совсем. Если ты пообещаешь исправить свою жизнь и никогда больше не обижать детей.

– Ага. Обещаю мочить только баб, старух и ветеранов войны.

– Но если ты обманешь, – всё может кончиться плохо. Подумай. Ты обещаешь?

– Ну чё ты заладил: обещаешь-обещаешь!.. Ну, обещаю. Детей не трогать. Всё. Дальше что?

– Слушай внимательно. Когда я уйду, наскреби со стены сколько сможешь пыли. А потом съешь эту пыль. Спать ложись на живот. Завтра, когда пойдёшь на допрос, будь внимателен, смотри по сторонам, ищи выход. Ты сам поймешь...

Наутро Каюмов проснулся со стёртыми в кровь ногтями и привкусом штукатурки во рту. Он вспомнил сон, содрогнулся от жути и услышал, как отпирают замки его камеры. “Это ж надо такому присниться!..” – Ящер ещё раз посмотрел на свои безобразные пальцы и вспомнил, как скрёб во сне стену и жрал, и жрал, и жрал сухую колючую пыль. Стало быть, не во сне...

– Приснится же... Муть какая-то.

*

Следователь выглядел невыспавшимся и злым. Глаза его то шарили по углам, то сверлили во лбу Каюмова дырку. Почему-то сегодня он был с пистолетом, и, вообще, когда Ящер вошёл в кабинет, у него слегка подкосились ноги. От предчувствия, что ли...

Допрос не клеился. Видно было, что Поверьев думает совсем о другом, а не о вопросах. И вот тут Ящер по-настоящему испугался. Он стал что-то голосить, причитать, а потом вдруг замолк, потому что холодное дуло “макарова” приподняло ему верхнюю губу и с омерзительным металлическим звуком упёрлось в зубы. А левой рукой Поверьев держал его за горло и жарко шипел в ухо:

– Заткнись, змеёныш, или я тебя по стенке размажу... Молчи, сволочь... Ты не человек... Ты урод, гад ползучий... Я тебя, подонок, достану до самых твоих гнилых потрохов...