Сказки тесного мира

Наш герой сидит задумавшись; перед ним чистый лист бумаги. Парень бросает взгляд на авторучку в своей руке, и мы видим, что собирается писать он отнюдь не ручкой, а большим черным пером. Юноша порывисто прячет руку с пером под столешницу и с опаской оглядывается по сторонам, проверяя, не заметил ли кто пера, затем осторожно поднимает руку и видит, что держит в пальцах обычную чернильную ручку.

Крупно глаза главного героя. Наплыв.

Хмурый пасмурный вечер. Парень, подобно огромному насекомому карабкается вверх по отвесной стене исполинского университетского здания. На каменной балюстраде, венчающей здание, словно гигантская птица, сидит девушка-демон. Она опустила крылья и хищно наклонила голову, словно поджидая свою жертву.

Студент в аудитории зажмуривается и легонько встряхивает головой, словно отгоняя наваждение; начинает что-то писать.

Наплыв. На одном из столбов каменного парапета, подтянув под себя ноги, сидит наш герой; позади него девушка-демон. Она обхватила, будто укрыла его крыльями. Парень смотрит вниз, девушка – вверх. Мы видим их профили. Ветер упруго треплет волосы, перья, одежду этой странной, почти скульптурного вида неподвижной пары.

Наплыв. Кроме заметно поредевшей комиссии и одного-единственного студента - нашего героя - в аудитории никого нет. За окном ярко светит солнце. Юноша вновь пребывает в состоянии полной отрешенности. Один из членов комиссии - желчный педагог в небольших круглых очках стучит ручкой по столу, чтобы привлечь внимание студента. Парень не реагирует. Глаза его широко раскрыты, но совершенно незрячи.

Наплыв. Девушка-демон поднимается, выпрямляется во весь рост и, распахнув крылья, легко вздымает их вверх. Парень поднимается вслед за ней. Вместе они начинают заваливаться вперед и вниз с каменной балюстрады.

Крупно глаза юноши.

Камера несется вниз к влажным булыжникам мостовой.

Женщина-профессор, нахмурив брови, что-то строго выговаривает студенту.

Парень в ужасе зажмуривает глаза и закрывает лицо сжатыми кулаками. С большой высоты мы видим, что на брусчатке, лицом вниз, раскинув руки, безжизненно лежит наш герой… Один.

Парень поднимается с места и бросается к выходу из аудитории. Профессор порывисто встает и резко, раздраженно окликает странного студента. Парень останавливается и оборачивается. Мы видим, что взгляд его стал нормальным, живым и осмысленным. На лице юноши появляется смущенная улыбка.

В сером небе, к единственной цветной точке этого фильма - кроваво-красной мигающей звезде, плавно взмахивая крыльями, улетает ставшая совсем маленькой, черная птица.

Пальцы нашего героя, крепко сжав, ломают и мнут большое черное перо…

Женщина-профессор принимает экзамен у студента. Наш герой держит в руке сломанную авторучку; по пальцам его текут чернила. Парень улыбается, словно вспомнив о чем-то давно минувшем.

-------------

Сумрачный, заполненный почти осязаемым табачным дымом бар, в котором плавно перемещаются силуэты людей. За барной стойкой сидят несколько человек. По переднему плану - главный герой. На стойке бара перед ним стоит бокал с виски и лежит черное перо, которое парень задумчиво вращает пальцами. Юноша сидит в профиль к нам, затем поворачивается затылком. Переводом фокуса наше внимание перебрасывается на второй план, где из-за спин и затылков других людей появляется хорошо знакомое нам лицо девушки-демона. Но теперь волосы у девушки светлые, а в выражении лица нет ничего демонического. Девушка легонько проводит по губам маленькими белым перышком; затем пристально смотрит в глаза парню; губы ее чуть заметно вздрагивают и в момент зарождения ее улыбки экран закрывает огромное белое крыло.

(Это слишком!.. Нужен ли вообще бар? Это намного дороже. Да и как-то по-американски. Твой Пип).

*

Поправки. Блять. Ну почему всякая тварь берет на себя право что-то менять в произведении, не понимая целого, не всасывая концепции, рассматривая сценарий дилетантски, не учитывая совершенно законов драматургии. А тут вообще, всё явно указывающее на контраст “демон-ангел” – убери!.. Эх, был бы жив Митяй!.. Хотя, собственно, чем бы он помог? Митяй всегда поддерживал того, кто башляет, и он, кстати, тоже ни хрена не понимал в драматургии. Так и было, и ничего с этим не поделаешь, и по-другому не скажешь, несмотря на то, что Митяй – покойник. Впрочем, незнание драматургии – не грех, и это не значит плохо думать об умершем. Иван вспомнил про нелепую гибель Митяя. Накануне он купил “Ягуар” и приехал к Пипу. Вся толпа пошла смотреть тачку. Митяй самодовольно рассказывал о машине и о себе любимом. Все втихаря завидовали, а девки мечтали уехать к Митьке ночевать. Все девки. Без исключения. Он тащился. Потом взял одну из девчонок и уехал, даже кокс нюхать не стал. А наутро выпроводил тёлку и поехал в деревню, к друзьям-художникам, далеко куда-то… за Тверь, что ли… Ну и не доехал. Врачи говорили, умер быстро, почти сразу… А “Ягуар”, кстати, не очень пострадал, кузов только помят, крыша, да фары разбиты, ослеп, стало быть…