Сказки тесного мира

Обычно после нескольких точных попаданий достаточно было пустить чуть более длинную очередь в грудь чудовища, и оно грузно падало навзничь. Потом нужно было подойти, забрать ключ для перехода на следующий уровень и посмотреть повтор победы в хорошей степени замедления. Это были любимые мгновенья игры. Сейчас Леонид думал только об этом, предвкушал победу, суетился и ошибался, пули все чаще летели мимо. Леонид понял, что едва успевает сохраняться и пополнять запасы. Постарался успокоиться, ушёл за дверь, сохранился, собрался с мыслями, вдохнул и вошел.

Монстр стоял прямо перед ним. Стоял и смотрел Леониду в глаза! Как это возможно? Это же иллюзия, виртуальность! Но Доктор-оборотень смотрел, странно, почти сострадательно, словно хотел о чём-то предупредить, не швырял свой шприц, не двигался, губы что-то шептали.

Звука не было. Ночью Леонид отключал его, интереснее было сражаться в тишине. Несколькими простыми манипуляциями Леня вернул игре звук.

По гулкому ледяному коридору ползло шипящее, хрипло произносимое слово: “Искейп, йскейп, искейп.... ”

Судорожно нажав “огонь”, Лёня не отрывал пальца до тех пор, пока Доктор не рухнул на пол.

“Померещится же такое...”

Леонид провёл ладонью по лицу и потянулся за сигаретой. Неожиданно ему показалось, что Доктор пошевелился. Рука Вовка скользнула и опрокинула чашку с чаем, затем инстинктивно дёрнулась вслед, спасти положение и, одновременно с остатками холодной тёмно-коричневой жидкости, пальцы коснулись оголённого провода.

Короткая вспышка, электрический треск, клуб дыма, короткий мучительный вскрик, и Леонид тяжело уткнулся лицом в клавиатуру, мёртвая лампа упала, а экран монитора щёлкнул и стал медленно гаснуть.

Некоторое время ядовитая точка в центре экрана ещё светилась, но вскоре и она потухла. Наступила полная темнота...

...темнота была липкой и долгой, тёплой и непривычно тихой. Казалось, все звуки выключены и не слышно даже дыхания. “Как же меня угораздило?.. Хотел же заизолировать... Зараза... Надо как-то подниматься, сходить за помощью, позвонить в конце концов...”

Руки не чувствовал. Более того, совсем не чувствовал тела. “Парализовало!..” – обожгла мысль. Лежал или сидел – неизвестно. И ещё. Смутно помнил кое-что из последней ночи, но не мог вспомнить прошлого. “Так... и память потерял... ну дела...”

Попытавшись крикнуть, раскрыл рот и напряг голосовые связки. Ни звука. Так и лежал... или сидел, неведомо где, неведомо сколько, не мог даже высунуть язык и полизать стол или пол, чтобы убедиться в том, что существует пространство.

Глаза, казалось, могли видеть на триста шестьдесят градусов, но кругом была полная тьма. Чувства тоже стали стираться, выравниваться; скоро ничего не мог вообще. Не видел, не слышал, не обонял, не осязал, не мог говорить, не помнил, не ощущал и почти не мыслил...

...вернулся слух – смутно знакомый звук – гудение и тихий электрический треск... в мыслях пронеслось: “В бой! Твоя битва!”

Яркий свет. Отдалённые выстрелы. Шаги. Сколько силы в этом незнакомом теле!..

Осмотревшись, обнаружил вокруг себя ледяной зал; вместо дальней стены – экран. По ту сторону плавно покачивалось огромное, размытое человеческое лицо...

Ощутил в руке холодное стекло шприца.

Наступила полная ясность.

Белый халат хрустел крахмалом, шапочка туго стягивала голову. Узкий проём обжёг плечи ледяным прикосновением. Неожиданно в грудь ударил горячий поток безвредных, но неприятно щекотных пуль.

Тогда тот, кто был когда-то Вовком, поднял руку и, скорчив свирепую гримасу, швырнул шприц в размытое пеленой экрана лицо.

"ПТИЦЫ И ЛЮДИ"

орнитологическая

Глава первая

СНЫ

Сан Санычу снились птицы. Птицы в небе. Небо в птицах. В ярких и серых, потрошённых и водоплавающих, нелетающих и ископаемых. Небо в голубях и воробышках, лебедях и колибри, пингвинах, страусах, курицах и археоптериксах. Сан Санычу снилось детство.

Толстый голубоглазый карапуз кормит голубей в парке, голуби слетаются к нему стаями, закрывают небо и выхватывают кусочки хлеба из рук. А он, маленький-пожилой Сан Саныч, в ужасе убегает.

Громадных размеров чудовищный голубь-дракон преследует его и хищно разевает клюв, пока Сан Саныч не проснётся. "Почему он вечно пристаёт ко мне, этот голубь? Что ему надо? Спасите меня от него, я его боюсь!” Убежать невозможно, убежать можно только в воздухе, а он не в силах оторваться от земли, ему не удается взлететь...

С самого глупого детства Сан Саныч любил разных птиц. Ему нравилось, как они носятся в воздухе и когда хотят садятся на ветки, на землю, на асфальт, на крыши и провода. Ему нравилась их грация, нравились механические повороты голов, в такие моменты птицы напоминали маленьких роботов, а ещё удивляли их голоса, многочисленные и разнообразные.