Сказки тесного мира

Однажды они решили пожениться. И обязательно поженились бы, да ей нужно было улетать на гастроли с театром в Японию. Он провожал её в аэропорту и когда она, нежно чмокнув его, упорхнула за неумолимые ворота терминала, глупо и по-детски заплакал, размазывая слёзы ладонью.

А потом, уже на улице, ему показалось, что оторвавшийся от земли самолёт превратился в огромную птицу и взмахнув крыльями, исчез в облаках.

Кира к нему не вернулась. Она не вернулась совсем. Никогда и ни к кому. Она только взлетела. Неизвестно, что произошло с самолётом. Он просто пропал. Кирин брат принёс Сан Санычу телеграмму. Ничего конкретного: самолёт исчез, соболезнуем… Птица вернулась в свои небеса. И, несмотря на горе, которое навалилось на Сан Саныча, в глубине души он чувствовал: птице – птицево.

Глава третья

ЖИЗНЬ БЕЗ

Сначала он решил умереть. Поднялся на крышу высотки и глянул вниз. Рассудок запаниковал, а душа распахнулась. Сан Саныч подумал даже, что может быть, так же как Птица, шагнув в небо, больше никогда не коснётся земли. Поднял ногу, чтобы сделать шаг и тут над головой пролетел самолёт. Сан Саныч замер, долго смотрел вслед металлической птице, похожей на ту, что унесла от него Киру и пытался понять, почему не возненавидел этих чудовищ. И почти сразу же понял. В тот момент он был почти убеждён, что именно самолёты помогут ему найти его Птицу.

На следующий день он убрал подальше все Кирины фотографии, купил макет самолёта и повесил в своей комнате, ещё купил лётный кожаный шлем, оклеил стены картинками с изображениями самолётов, несколько дней пролежал на кровати, рассматривая все эти признаки новой жизни, а потом собрал вещи в небольшой чемодан и уехал поступать в лётное училище.

Его не взяли, он не прошел медкомиссию, у него нашли какое-то патологическое искривление носовой перегородки и сказали, что лётчиком ему не стать никогда.

Страшная птица вонзает клюв в переносицу.

Он странно жил потом. Закончил институт гражданской авиации, устроился на какую-то работу поближе к самолётам и с частыми командировками; каждый раз, оказавшись в салоне пассажирского самолёта, внимательно вглядывался в небесные дали, надеясь отыскать среди белоснежных полей облаков Птицу, которая улетела от него, но оставила в его сердце тоску и только одну половинку души.

Он сидит в кресле самолета, склонившись к иллюминатору. Разглядывает облачные просторы, холмы и замки из белоснежной воздушной ваты. В какой-то миг ему кажется, что по сверкающему плато кружится в танце маленькая фигурка балерины. Он кладёт ладонь на стекло, словно хочет его выдавить. Приглядевшись внимательнее, видит, что это всего-навсего соринка прилипла к стеклу. Стирает её и смотрит опять. Среди облаков летит птица...

...Сан Саныч дремлет в кресле. С внешней стороны к стеклу прислоняется раскрытая женская ладонь. Сан Саныч резко открывает глаза. Вытерев лоб ладонью, сбрасывает сон, почти раздражённо затеняет иллюминатор шторкой и, отвернувшись от окна, снова закрывает глаза.

Постепенно он перестал искать её в небесах, стал в самолетах спать, а ещё через несколько лет отказался от полётов совсем, воспринимая призывы Аэрофлота летать – как издёвку.

Сан Саныч снял со стен изображения самолётов и остальную лётную чепуху.

*

Жизнь стала бесцветной. Правда, в ней появилось больше опасностей. Окружающие не знали, чем именно он теперь занимается, но всё равно жалели – такой уж был у Сан Саныча вид. Потом, правда, жалеть перестали, потому что он замкнулся в себе и не нуждался в жалости. Женщины его раздражали, а мужских дел и интересов он не понимал.

Прошло много лет.

Как-то раз Сан Саныч отправился в парк покормить птиц. Сидел на скамейке и крошил хлеб себе под ноги, а голуби и воробьи, сперва с опаской, а потом осмелев, суетились рядом и напоминали о Кире.

Он часто размышлял о том, в какую именно птицу она могла превратиться там, в небе, – он не сомневался, что у неё выросли крылья и теперь она летает там, ловит воздушные потоки и наверное даже поёт иногда.

Сан Саныч стал приобретать все книги по орнитологии, какие попадались, а потом скупать самих птиц. Комната наполнилась клетками и птичьим гамом. Он пытался разговаривать с ними, в каждой новой пичужке хотел узнать свою Киру.

Птицы внимательно смотрели на него круглыми глазками, но отвечали всегда невпопад. Тогда он отнёс их на рынок и отдал какому-то торговцу, всех, кроме одной маленькой незаметной пичуги, которая и на птицу-то не походила, – просто какой-то мягкий молчаливый комочек. Фотографии он снял со стен и сжёг. Это были не его птицы. Его Птица улетела и никогда не вернётся. Так он думал тогда.

Он ошибался. Птица жила в нём, точнее, какая-то её часть, просто она была заперта в клетку его тоски и не откликалась. Немного подумав, он отнёс на рынок и птичку-комочек.