Скорость тьмы

Он делает паузу, но все молчат. Я размышляю. Через пять лет мне будет немного за сорок. После тридцати работу найти сложнее, а до пенсии еще долго. Мистер Аракин, коротко кивнув, продолжает:

– Сейчас мы дадим вам время ознакомиться с материалами. Как видите, эти папки нельзя выносить из здания по юридическим причинам. Тем временем мы с мисс Крисли обсудим некоторые юридические детали, но с удовольствием ответим на ваши вопросы. После этого доктор Хендрикс и доктор Рэнсом проведут запланированную на сегодня медицинскую консультацию, хотя, разумеется, прямо сегодня никто не ждет от вас ответа.

Читаю материалы в папке. На последнем листке место для подписи. Там говорится, что я прочитал и понял все, что содержится в папке, и согласен не обсуждать это с кем-то за пределами своего отдела, за исключением омбудсмена и адвокатов из юридической помощи. Я пока не подписываю.

Поднимается доктор Рэнсом и еще раз представляет доктора Хендрикс. Та начинает рассказывать то, что мы уже слышали раньше. Я это уже знаю, и мне трудно сосредоточиться. А потом доктор переходит к самому интересному: что произойдет с нашим мозгом.

– Мы не можем вставить новые нейроны, не увеличивая объема головы, – рассказывает она. – Необходимо придерживаться определенного числа нейронов, чтобы правильные связи формировались в рамках определенного объема нервной ткани. В процессе естественного взросления мозг сам это делает – многие нейроны, существующие изначально, но не формирующие связи, потом утрачиваются – и хорошо, иначе был бы хаос.

Я поднимаю руку, и она кивает.

– «Придерживаться определенного числа нейронов» – значит удалять часть ткани, чтобы освободить место для новой? – уточняю я.

– Не физически удалять, это биологический процесс, если быть точным, он называется резорбцией.

Цего и Клинтон писали про резорбцию в процессе развития: ненужные нейроны исчезают, растворяются организмом, этот процесс контролируется механизмами обратной связи с частичным использованием сенсорных данных. Как интеллектуальная модель – поразительно; я ничуть не расстроился, узнав, что многие нейроны в моем мозгу отмирают в процессе взросления – ведь это происходит со всеми людьми. Но если я правильно понимаю, о чем умалчивает доктор Хендрикс, они собираются умертвить часть нейронов, которые я использую во взрослой жизни. Это уже другое дело. Все нейроны, которые я использую сейчас, зачем-то мне нужны. Я вновь поднимаю руку.

– Да… Лу! – Это говорит доктор Рэнсом. Голос у него напряженный. Кажется, он думает, что я задаю слишком много вопросов.

– Значит… вы уничтожите часть старых нейронов, чтобы освободить место для новых?

– Не то чтобы уничтожим… – говорит он. – Это сложный процесс, Лу, вы вряд ли поймете…

Доктор Хендрикс бросает на него быстрый взгляд.

– Мы не тупые, – бормочет Бейли.

– Я знаю, что такое резорбция, – добавляет Дейл. – Это значит, старая ткань отмирает, на ее месте появляется новая. У моей сестры был рак, они запрограммировали ее тело, чтобы ткань опухоли отмерла и заменилась другой. Если нейроны отмирают, их больше нет.

– Да, наверное, можно сказать и так, – говорит доктор Рэнсом, и вид у него еще более напряженный.

Он бросает на меня сердитый взгляд: наверное, сердится, что я начал этот разговор.

– Да, верно! – вмешивается доктор Хендрикс – у той вид не напряженный, а радостный, как у ребенка, который собирается прокатиться на карусели. – Мы резорбируем нейроны, образовавшие неправильные связи, и вырастим новые, которые сформируют правильные связи!

– Отмирают – значит отмирают, – настаивает Дейл. – Вот и вся правда. Скажите правду.

Дейл начинает сердиться, у него очень быстро дергается глаз.

– Какие-то нейроны отомрут, а новые могут и не вырасти!

– Нет! – очень громко говорит Линда. – Нет, нет и нет! Не лезьте в мой мозг! Не разбирайте его на части! Нет! Это нельзя! – Она опускает голову, прячет глаза, больше ничего не хочет слышать.

– Мы ничего не будем разбирать на части! – успокаивает доктор Хендрикс. – Вы неправильно поняли… Мы немного подправим: вырастим новую ткань, но ничего не поменяется.

– Просто мы больше не будем аутистами, – добавляю я. – Если все пойдет хорошо.

– Совершенно верно! – Доктор Хендрикс улыбается, будто хотела услышать именно это. – Вы будете точно как сейчас, только без аутизма.

– Но сейчас я аутист, – возражает Чай. – Я не представляю, как это – быть другим. Придется начинать сначала, превращаться в младенца и еще раз взрослеть?

– Ну… не совсем, – говорит доктор. – Многие нейроны останутся нетронутыми, воздействие происходит постепенно, затрагивая маленькие участки, чтобы у вас всегда оставался прошлый опыт, на который можно опираться. Разумеется, кое-чему придется учиться заново, приспосабливаться, трудиться – все прописано в пакете документов, ваш личный консультант все объяснит, но компания берет на себя все расходы. Вам ни за что не придется платить.

– Целая жизнь, – говорит Дейл.

– Что, простите? – переспрашивает доктор.

– Если начинать сначала, мне нужно больше времени, чтобы стать этим другим человеком. Пожить.