Сквозь дебри и пустоши

– Ишь ты, на равных! – крякнул мужчина, и Берену показалось, что голос принадлежит человеку уже в возрасте. – Ну, кобылу тогда в телегу запряги, раз помочь хочешь. Но сначала за водой сбегай. Сделаешь – позовёшь. Я до Митрона пока дойду, он пива наварил.

Весело брякнули пустые железные вёдра, и Берен притаился за дверью: если парень его заметит, придётся оглушить мальчишку. Но тот не заметил: выскочил из конюшни и бодро потрусил к реке, даже не глянув по сторонам. Молодой, неосторожный. Берен проскользнул в пахнущий сеном и навозом полумрак конюшни, притаился в дальнем её углу, спрятавшись за кучей какого-то барахла и поломанных деревянных колёс. Мальчишка вернулся, опрокинул вёдра в поилку, запер заднюю дверь на щеколду, вывел из стойла кобылу и впряг её в деревянную телегу. Отойдя на шаг, окинул довольным взглядом свою работу, удовлетворённо кивнул.

– Стой здесь, Черника, сейчас дядька Савватий придёт. И не дури, как в прошлый раз! – он похлопал лошадь по лоснящейся шее и побежал за дядькой.

Берен покинул своё укрытие, бросил на телегу охапку сена, облил её бензином и щёлкнул зажигалкой. Вспыхнуло мгновенно, и лошадь сама бы рванула прочь, испугавшись огня, но Берен на всякий случай подстраховался и огрел её по крупу.

Черника вылетела из конюшни, громыхая полыхающей телегой, и понеслась, не разбирая дороги, в самый центр поселения. Куры, истерично квохча и теряя перья, едва успевали выскакивать из-под её копыт; наперерез лошади с заливистым лаем кинулись три собаки, ещё больше напугав её. Закричали женщины, мужчины побросали свои дела и побежали спасать кобылу и добро, которое она безжалостно крушила на своём пути. Та, вытаращив обезумевшие глаза, ломанулась в сторону. Заложив немыслимую петлю, вывалила остатки горящего сена на крылечко чьего-то домика, на полной скорости зацепила объятой огнём телегой одну из опор, державших навес над общим столом. Навес рухнул, загорелся; уже накрытый к обеду стол перевернулся, зазвенели бьющиеся тарелки. Из-за выпавшего сена загорелось и деревянное крылечко; от прудика уже бежали мужчины с вёдрами – тушить. Основная часть народа всё ещё пыталась поймать свихнувшуюся Чернику, но кобыла продолжала метаться по общине, нанося всё больший ущерб.

В этой неразберихе никто не обратил внимание на Берена, пробравшегося к голубому домику, окружённому белоснежными флоксами, который описала ему Эльса. Тари с закрытыми глазами лежала на кровати. Словно принцесса на картинках в старых детских книжках. На ней было всё то же белое платье в мережках, лицо в обрамлении чёрных волос казалось бледнее обычного, рука безжизненно свешивалась с кровати, касаясь пальцами деревянного пола. Первая мысль, пришедшая в голову Берена, перетянула сердце тонкой струной: ещё чуть-чуть – и разрежет его пополам. Тари казалась мёртвой. Такой же мёртвой, как лежащая в хрустальном гробу сказочная царевна… Не успел… Он рухнул на колени, прижал два пальца к её шее, замер, не дыша, в надежде нащупать пульс… Но разбуженная его прикосновением Тамари открыла глаза раньше.

– Берен? Что…

Он сгрёб её в охапку и порывисто прижал к себе, конец её фразы утонул в его железных объятиях. Щекой Тари почувствовала, как непривычно тяжело, скачками, бьётся его сердце.

– Уходим! – бросил он, подхватывая её на руки.

Суматоха на улице достигла своего пика, и Берену с Тари удалось проскочить обратно к конюшне незамеченными. Он перевёл дух, только когда поставил её на ноги у кромки воды. Дверь в конюшню егерь припёр большим камнем, валявшимся неподалёку. На всякий случай, чтобы раньше времени не обнаружили, что она не заперта.

– Плыть сможешь? – спросил он у Тари. – Я подстрахую тебя.

Она кивнула, завязывая волосы в пучок, чтобы не мешали, зашла в воду по щиколотку

– Аккуратней, там… – Берен не успел договорить: Тари сделала второй шаг и провалилась едва не по горло. – Там глубоко…

Видимо, где-то на дне били ключи: на середине реки вода была ледяной. Когда Тари выбралась на противоположный берег, её била крупная дрожь. Никто из общины пока не заметил отсутствия девушки, не поднял тревоги, но торчать на открытом месте всё равно не стоило, и Берен сразу же увёл Тари к спрятанному в кустах фургону.

– Тари! – обрадованная Эльса бросилась ей на шею. – Они ведь не в Благоград меня повезли, представляешь? А Берен спас меня! Их побил, а меня спас! И тебя спас, я так рада!

– Прости меня, милая, прости, что оставила тебя, – всхлипнула Тари.

– Это не твоя вина, – подал голос стоящий рядом Берен, – это всё их снадобья.

– Ты замёрзла, Тари? – спросила Эльса, разомкнув объятия. – Ты вся дрожишь!

– Да, детка, немножко. Сейчас я выжму платье и будет чуть потеплее, – Тари улыбнулась посиневшими от холода губами.

– Возьми, – Берен протянул ей свою футболку. – Могу ещё предложить косуху, но она скорее доспех, чем одежда.

– Спасибо, Берен! – поколебавшись, Тари взяла футболку. – Я верну её сразу, как высохнет платье.