Сквозь дебри и пустоши

Раненный в плечо охотник пришёл в себя, кое-как перевязал свою рану. Шевелиться было больно, пуля осталась в плече – это плохо. Но второму корешу было хуже – он лежал на спине и тихо стонал: газ только ещё больше разъел обожжённую кожу. Раненый отвёл взгляд от его вспузырившегося лица, задумчиво погладил лежащий на коленях дробовик. Может – ну его, чтоб не мучился? На себе кореша не дотащить, а здесь бросишь – вдруг обглодает кто? Но если бедолага доживёт до утра, можно отправить подмогу из Верхних Чаек…

– Это одноглазый вас так отделал? – раздалось из-за спины, и раненый охотник подпрыгнул от неожиданности.

В круг света от догорающего костра вышел молодой мужчина с пистолетом в опущенной руке.

– Ты откуда знаешь? – сипло спросил охотник.

– Не вы одни от него потерпели, – уклончиво ответил пришелец. – Я на машине. Могу подбросить до посёлка. Ещё и деньжат подсыплю, если кое в чём мне подсобишь.

– И чё делать надо?

– Приятели у тебя в Чайках есть? Такие, чтоб грязной, но нетяжёлой работёнкой за неплохие деньжата не погнушались?

– Ну допустим.

– Приведёшь мне до рассвета таких человек семь, получишь, – мужчина сунул под нос раненому пачку свёрнутых денег. – И столько же – как исполнят работу. Замётано?

Глава 19

Гостиница в Верхних Чайках была одноэтажная: номеров восемь, не больше. Дверь открыла заспанная и недовольная бабка в фуфайке.

– Кого чёрт принёс? – проскрипела она в приотворённую щель.

– Два номера, – без лишних слов сообщил Берен. – Заплачу вдвое, если дашь соседние.

Такой подход старухе понравился: звякнула снятая дверная цепочка, и хозяйка посторонилась, пуская гостей в длинный тёмный коридор. Прошаркала к облезлому письменному столу, на котором, прижатые пластиковым стеклом, белели какие-то записки и старые открытки. Грохнула выдвигаемым ящиком, а следом – ключами по исцарапанному прозрачному пластику.

– Седьмой и восьмой, – старуха подслеповато пересчитала взятые у Берена деньги. – Туалет в конце коридора. Душ на улице. Ужина нет. Я, если понадоблюсь, здеся, – хозяйка с кряхтением опустилась на деревянный стул с протёртым мягким сиденьем, и он отозвался ей аналогичными, только более тонкими звуками.

Утомлённая дневными событиями Эльса уже клевала носом и заснула в обнимку с Максом, едва её голова коснулась подушки. Тари места на узкой кровати почти не осталось, но уснуть она не могла не поэтому.

В приоткрытую форточку, затянутую продранной в нескольких местах зелёной москитной сеткой, влажной солёной свежестью дышало море. Оно было совсем близко, пусть и невидимое в темноте. Его тихий гул, такой, какой может издавать только дышащий живой организм, проникал через тонкие гостиничные стены и убаюкивал. Но не спалось.

Благоград тоже был близко – час езды, и они с Эльсой наконец-то окажутся в безопасности, внутри надёжных больничных стен, под присмотром врачей. Наконец-то с лекарством. У них всё получилось, и это радовало. Но не спалось.

Наконец Тари не выдержала, поднялась с постели и вышла из номера. Тихонько постучала в соседнюю дверь, чтобы не разбудить Берена, если он уже уснул. Судя по тому, как быстро отворилась дверь, он не спал.

– Я всё думаю о твоих сегодняшних словах, – произнесла Тари, – про того мальчика…

Берен молча открыл дверь шире, пропуская её в свой номер.

– Ты сказал, что сам удобрил тьму, которая в нём выросла.

Берен слушал, сложив на груди руки, не перебивал.

– Я по себе знаю, что такое эта тьма. И благодаря тебе знаю, как от неё избавиться…

– Нет, Тари! – он понял, к чему она ведёт, и это ему совсем не понравилось.

– У старшей матери такая же мутация, как у тебя. Она сама сказала. И она может без всякой связи и даже без согласия человека вытащить из него любую тьму… или свет.

– Нет, Тари! – повторил Берен ещё жёстче, чем в первый раз.

– Ты забирал тьму у меня, Берен! Я помню то, что ты забрал, но оно уже не доставляет мне прежней боли. То, что мучило меня многие годы, перестало быть болью, превратилось лишь в блёклую картинку на задворках памяти! Забери боль и у него, и он сможет нормально жить, оставит тебя в покое!

– Нет, Тари, этого не будет!

– Почему?!

– Потому что это не сработает! Я не умею управлять этой мутацией, я не уверен, что это вообще мутация, а не что-то другое!

– Но Нила сказала…

– Нила могла ошибиться! Или соврать. Она видела меня пару минут, – откуда ей знать, когда и сам я ни черта не знаю!

– Потому что не хочешь ничего знать. Мне знакомо, как страшно заглянуть в себя. Но ты учил меня не убегать от страха, а правильно его встречать. Ты должен принять самого себя, Берен! Не того, которого ты придумал, а настоящего! Нельзя найти себя, прикидываясь тем, кем ты не являешься. Этому меня тоже научил ты. Пожалуйста, Берен, – она обхватила ладонями его лицо, – пожалуйста, попытайся! Пусть не ради себя, так хотя бы ради тех, кому ты дорог! Ради меня…

– Ради тебя, Тари, я должен уехать как можно дальше, – тихо ответил Берен, убирая её руки, на секунду задержав их в своих ладонях. – Я совершил слишком много ошибок. И я не прощу себе, если под раздачу попадёт кто-то ещё.