Сквозь испытания огнём

На самом деле, он был на девять лет моложе Фэндиса, что делало его одним из самых молодых членов викариата, который Робейр Дючейрн был вынужден восстанавливать практически с нуля, и недавно его повысили до должности в штате нового великого викария. Фэндис, с другой стороны, был командиром храмовой стражи, подчинялся только викарию Аллейну и великому викарию, и он был самым доверенным и самым преданным доверенным лицом Робейра II более десяти лет. Его затянувшаяся скорбь по поводу кончины Робейра была видна в его глазах, но в них также была искра юмора.

— Я знаю это, ваша светлость, — сказал он сейчас. — И полагаю, что с моей стороны нехорошо дразнить вас из-за этого. С другой стороны, напоминать вам — одна из моих обязанностей, поскольку я отвечаю за всю церемониальную шумиху, а также за безопасность. Кроме того, — он легонько коснулся локтя викария, — вы выглядели так, как будто могли бы использовать шанс, чтобы дать кому-нибудь небольшую оплеуху, и помочь вам избавиться от этого, — это тоже одна из моих обязанностей.

Несмотря на себя, Остин фыркнул от удовольствия.

— Вероятно, ты был прав насчет этого, — признал он. — Я буду вести себя хорошо — я обещал это его светлости, — но не могу притворяться, что я не в раздумьях по этому поводу.

— Конечно, это так, — сказал Фэндис. — Вы человек веры, и это одна из причин, по которой великий викарий Робейр поддержал ваше возведение в сан викария. И вы не боитесь высказывать свое мнение, что является одной из причин, по которой он так дорожил вами после того, как вы туда попали. И именно поэтому викарий Тимити послал вас поприветствовать наших гостей, потому что он знал, насколько хорошо вы будете представлять его и Мать-Церковь, какие бы личные сомнения у вас ни были.

— Рад, что ты так думаешь, — сказал Остин, более чем немного тронутый проницательностью епископа воинствующего. Затем он глубоко вздохнул, когда покрытый ярким лаком трап с безупречно белыми веревочными поручнями для рук был выдвинут и поднят к входному люку парохода.

— А теперь, — сказал он с кривой улыбкой, — полагаю, мне пора начать вести себя прилично.

* * *

— Я викарий Жироми Остин, и исполняющий обязанности великого викария поручил мне приветствовать вас в Зионе от своего имени, от имени викариата и Матери-Церкви, ваше высокопреосвященство.

Рыжеволосый молодой человек в оранжевой сутане — ну, Мейкелу Стейнейру он во всяком случае показался молодым, хотя они с Аширом были одного возраста — низко, но не слишком низко поклонился, когда архиепископ ступил с конца трапа на облицованный мрамором причал. Архиепископ заметил, что, несмотря на огромную толпу, храмовая стража фактически создала островок полууединения, где можно было слышать обычные разговорные голоса, но их не могли подслушать другие.

— Благодарю вас за прием, ваша светлость, — ответил он, отвечая на поклон своим собственным, который был не глубже… но и не мельче. Они оба выпрямились, и архиепископ улыбнулся. — Позвольте мне представить епископа Брайана Ашира, главу моего штаба, и капитана Сэмила Карстейрса из охраны архиепископа. Уверен, что ему и епископу воинствующему Ханстанзо есть что обсудить, и я прошу прощения, — его улыбка стала шире, почти озорной, — за то, что создал для них так много сложностей. И для вас, конечно.

Его улыбка исчезла, а глаза внезапно потемнели.

— И я глубоко сожалею о том, что привело меня в Зион. — Он печально покачал головой. — Я всегда буду дорожить возможностью встретиться с великим викарием Робейром на мирной конференции, как бы сильно все мы ни сожалели о кровопролитии, которое привело нас к этой встрече. Не могу передать вам, как я был опечален, узнав о его смерти, когда так много великих задач, к которым он приложил руку и сердце, еще не были выполнены. Но мне было грустно за нас, а не за него. Если и был когда-нибудь во всем этом мире человек, чья душа заслуживала награды больше, чем душа Робейра Дючейрна, я его никогда не встречал. Он действительно был добрым пастырем, как называл его Зион.

Остин на мгновение замер, глядя в глаза Стейнейру, затем глубоко вздохнул.

— Ваше высокопреосвященство, мне недавно напомнили, что сегодня я должен вести себя прилично, — сказал он. — Уверен, что тот, кто так хорошо информирован, каким вы всегда себя зарекомендовали, должен знать из ваших источников здесь, в Зионе, что я, однако, один из викариев, которые продолжают иметь… сомнения в отношении Церкви Чариса.

Он сделал паузу, приподняв одну бровь, и Стейнейр усмехнулся.

— Полагаю, вы могли бы принять это как данность, ваша светлость, — ответил он. — С другой стороны, я бы добавил, что те же самые источники всегда подчеркивали вашу честность и сострадание, — добавил он более серьезно. — Уверен, что напряженность между нашими церквями должна быть трудной для вас.