Сквозь седые хребты

Исходя из того, как странно поглядел на инженера начальник дистанции, можно догадываться о выражении лица Алексея, вконец обескураженного неожиданным поздравлением и напутствием старшего начальника. Он промолчал, но потом снова и снова мысленно спотыкался на том, что все эти слухи неверны, просто имеют место некий домысел обывателей или попросту сплетни.

«Вот уж поистине, без меня меня женили», – и рассеянно, и немножко расстроенно размышлял после Алексей. Ему стало как бы неловко и стыдно за такой поворот ситуации. Оно и понятно, человеческие пороки и слабости, характерность поведения присутствует в любые времена и при любых обстоятельствах. И сплетни тоже можно считать непременным атрибутом в проявлениях человеческого характера.

Подруцкий уехал дальше по линии, а в душе Алексея Петровича, словно что-то перевернулось, поскольку до слов начальника дистанции относительно дальнейших жизненных перспектив он еще не решил, чем станет заниматься дальше. В мыслях не было какой-либо конкретности. Но он понимал, что во многом его судьба теперь зависит от того, приедет или нет Ирина Потемкина, о чем она обещала в последнем письме. В эти минуты Покровский не знал, что она находится в пути, что письмо опередило своего автора. Когда Алексей читал от нее эту радостную весть, она проезжала усмиренный ледяным покровом Байкал.

Алексею вспомнился недавний сон, в котором он увидел лошадиную голову, а, проснувшись, подумал, что, должно быть, такое снится ко лжи. Оказалось, что все не так, что Ирина, любимая, обещает приехать. Возможно, их долгожданная встреча состоится с приходом сюда первого пассажирского поезда. Вот уж счастливое и радостное совпадение!

«Какие, однако, слабости стали проявляться, – мысленно корил себя Алексей. – Подавленное настроение никуда не годится. Тут еще недавняя весточка из родного дома. Матушка пишет, что невыносимо соскучилась. Уж и не чают с отцом, когда сыночка увидят… Сдают, что ли силы, господин инженер? Завершение строительных работ, вместе с тем и накопившаяся усталость. В последний год цинга и агитация, надувательство нечестных подрядчиков, невозможность отпуска, простуда, подозрение полиции, намекающей на наш либерализм… Но все-таки здорово, что все это заканчивается, что впереди, наконец, встреча с Ириной Потемкиной!»

*

Многие из тех, кто нес службу по охране арестантов, сменились. Вырвался-таки из Сибири и хорунжий Микеладзе. Ротмистра Муравьева перевели в Хабаровск. Часть арестантов получила вольную. Им разрешили остаться здесь, на дороге. Отчасти, было привычным считать, что годы каторг и тюрем, что называется, закалили пламенных агитаторов для будущих революционных битв. Однако многие же из числа вчерашних вольнодумцев позже изменили свои взгляды, возможно, остудив горячее самосознание в лютых сибирских морозах. Выйдя на волю, стали смотреть на жизнь совсем иначе. Кто-то, несмотря на уже немолодой возраст, сразу женился, открестившись от революционного аскетизма, хотя и на сей счет однозначно утверждать вряд ли уместно. По мнению того же Ферапонта Стрелецкого, подруги по революционной борьбе годились не только лишь для совместного чтения запрещенной литературы и расклеивания прокламаций…

К семнадцатому году часть политических арестантов почти забыли, что в раздуваемом революционном пожаре есть и та искорка, которую когда-то высекли они.

*

С введением в строй дистанции пути началось завершение строительства табельных контор, зданий депо, подсобных помещений. Дружно благоустраивались разъезды и станции, внешний вид которых менялся на глазах.

На подготовленных с осени площадках росли свежие срубы изб. Постепенно обзаводились жильем и хозяйством оставшиеся переселенцы, в свое время вербованные в западных губерниях. И таких было подавляющее большинство. Лучшей доли в своей жизни они уже и не видели, понимая, что, ранее неизвестная и далекая, пугающая морозами земля за Байкалом становится их второй родиной. А позже она станет ею и для их детей и внуков. Кто был холост, переженились на местных девках. Благо вдоль той же Шилки разбросано много таежных деревень.

*

…Над снежными сопками розовело. На востоке всходило солнце. Мороз к утру набирал силу, заполняя воздух густым туманом, который окутывал магистраль, скрывая в пелене и железнодорожную насыпь, и станционные домики, и высокую водонапорную башню. К утру на фоне светлеющего неба звезды поблекли, чтобы вскоре угаснуть до следующей ночи.

Тихо вокруг. Темно в окошках станции. Молчат собаки, забившись в свои конурки. Рядом с железной дорогой чернеет уснувшая зимняя тайга. Над нею медленно выплывала луна.

Широко взмахнув крыльями, перелетела от дерева и опустилась на железнодорожную насыпь большая одинокая птица. Небо на востоке стало заметно светлеть, вершин сопок коснулся розово-красный оттенок.

*

Под ногами множества людей хрустит свежий снег. Над станцией разлилось лучами яркое январское солнце. Как по заказу, выдался чистый морозный день.