След солдата

Недавно в нашей комсомольской организации меня избрали комсоргом. Я не собираюсь вдаваться ни в область теории, ни в область политики, но скажу одно: все, что происходит в небе или под землей, - все это совместными усилиями делают люди, сознательно относящиеся к своему долгу. А вот недавно у нас в батарее один парень, комсомолец, сказал, будто солдат - всего лишь песчинка на фронте. Ну как так можно думать? Наши ребята долго судили-рядили по этому поводу. Разве не хотят враги нас с землей смешать? Разве не хотят превратить нас в пыль? Они только того и добиваются, чтобы мы, вот все мы, которые сейчас представляют одно целое, стали бы такими отдельными песчинками. Да, каждый из нас - песчинка в людском океане, но вместе мы огромная сила! Сегодня, когда залетел этот «Фантом», как змей, сорвавшийся с привязи, огонь по нему открыли все пять наших зениток - разом, одновременно. Потом когда разбирали бой, мы пришли к выводу, что самолет могла бы сбить только крайняя, левая зенитка. Как вы думаете, кто был у этой зенитки? Так вот, тот самый парень, который говорил, что солдат - всего лишь песчинка на фронте. Вы вот не знаете, а мы приняли специальное решение - охранять НП как зеницу ока. Призываю вас проявить солидарность с нами. Вы также можете порадовать нас материальным поощрением, а если такового не имеется, пишите благодарственные письма!… Да, в кофе нет сахара, ты прав, старик. Итак, кофе без сахара. Предлагаю поднять стаканы за нашу победу, победу ваших ближайших соседей - зенитчиков!

* * *

Западные радиостанции регулярно передавали сообщения о бомбардировках высот, расположенных в районе Такона, особенно высоты 475.

Бомбардировки и артиллерийский обстрел этой высоты велись круглосуточно. Маршрут для бомбардировщиков Б-52, проложенный на высоте десяти тысяч метров, шел от дороги № 9 на северо-восток, и прилегающий к высоте 475 район на протяжении двух километров был объектом непрекращающихся бомбардировок. В дни, когда налеты авиации повторялись по нескольку раз, основной НП артполка был закрыт сплошным огнем, от которого небо окрашивалось в темно-багровые тона. В промежутках между налетами бомбардировщиков Б-52 появлялись истребители-бомбардировщики и обрабатывали цели, обнаруженные разведывательными самолетами. Бомбардировки не прекращались и ночью. Вскоре высота 475 стала напоминать штормовое море - груды развороченной земли, разбитых камней. И когда поднималось солнце, в его лучах поблескивали засеянные осколками склоны.

Высота 475 с ее тремя вершинами подходила к дороге № 9 с севера. Местоположение основного НП командование артполка меняло дважды, располагая его и на вершине «Б», и на вершине «С». В последний раз землянка радистов, имевшая Г-образную форму, успешно выдержала испытание на прочность: два одновременно разорвавшихся снаряда, один из которых угодил в перекрытие, а другой взорвался прямо перед входом, не причинили ей никакого вреда. Однако Лы все-таки контузило, и он почти совсем перестал слышать. Через несколько дней слух у него стал восстанавливаться, и он опять приступил к работе.

Как- то на рассвете Кан передал радистам по телефону координаты для вызова огня.

- Записал, Лы? - нетерпеливо спросил он.

- Записал!

- Ты теперь слышишь? Передавай скорее! - Еще никогда Кан так нетерпеливо не понукал кого-нибудь.

Лы включил рацию и вдруг весь покрылся холодным потом: в эфире от глушителей неприятеля стоял невообразимый шум. Наконец после долгих усилий Лы, переходя с волны на волну, все же сумел прорваться через плотную стену помех и связаться со штабом. Как стало известно потом, противник выдвинул к переднему краю роту радиопротиводействия и намеревался нарушить нашу связь. Однако бойцы из боевого охранения своевременно обнаружили врага и с помощью артиллерии заставили его отказаться от этой попытки.

Первое время Лы никак не мог привыкнуть к службе связиста и очень злился, что, находясь на передовой, на самом ответственном участке фронта, он вынужден все время проводить в землянке, где стены и земляной пол постоянно сотрясались от взрывов. Но теперь он свыкся со своими обязанностями и даже нашел для себя развлечение в регулярном прослушивании работающих в эфире радиостанций. Лы хорошо изучил радиообстановку и, когда до него доносились размеренный и спокойный, даже чуточку медлительный голос, обычно сообщавший на низких волнах примерно в девять часов утра какие-то цифры, или мягкий голос, почти шепотом произносивший слова: «На поле много ароматных цветов, на поле много ароматных цветов…» - мог сразу безошибочно сказать, кто ведет передачу. Лы часто был свидетелем горячности некоторых молодых радистов, которые, забывая о правилах работы, вступали в перебранку с вражескими связистами. «Убирайся с моей волны!» - «И не надейся, вьетконговец!» - «И ты еще говоришь по-вьетнамски, собака?!» - «Да, я вьетнамец, но только из свободного мира!» - «Заткнись, лижешь американцам пятки, наш язык поганишь!» - неслось в эфире.

* * *