Слепящая тьма [СИ]

— Это другое. Максимум, что могли сделать русские — расстрелять тебя. Духи, если заподозрят неладное, могу снять с тебя кожу живьем, могут поджарить в кипящем масле, могут отрезать голову и прислать в американское посольство, могут четвертовать — все что угодно могут. Это — нелюди, они не такие как мы.

— Кисмет, сэр… Или судьба — так говорят русские…

Узбекистан, Ташкент

15 мая 2008 года

— Вот, эти четверо. Номера сорок пять, девяносто два, сто восемнадцать и двести три. Я записал. Вообще, подозрительных я набрал человек тридцать, но насчет этих — у меня сомнений нет. Особенно мне не нравится номер двести три.

Если бы мой отец видел, что я только что сделал — раскрыл постороннему человеку всю агентурную сеть ЦРУ по региону — скорее всего у него случился бы сердечный приступ. Но иного выхода у меня просто не было…

Я нашел по поиску в компьютере нужное досье…

— Хасан Салакзай, начальник полиции провинции Белуджистан, Пакистан. По национальности пуштун, племенное объединение дуррани.[34] Родился в Афганистане, Кандагар в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году, в семье муллы. В тысяча девятьсот восемьдесят третьем году после гибели отца примкнул к движению моджахедов, вступил в Национальный фронт спасения Афганистана Себгатулы Моджадидди. Проходил подготовку в лагере в Пешаваре, инструкторы отмечали фанатичность и особую жестокость. В тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году при переходе афгано-пакистанской границы отряд попал в засаду советского спецназа. Из всего отряда в тридцать человек уцелел только Салакзай, левую руку ему оторвало взрывом по плечо, в живых остался чудом. После лечения остался в Пакистане на административной работе в лагере, где проходил обучение, одновременно начал сотрудничать с ЦРУ. В тысяча девятьсот девяностом году поступил в полицию Пакистана, стал продвигаться по службе. В двух тысяч первом году стал начальником полиции провинции Белуджистан, этот пост занимает и по настоящее время, сотрудничества с ЦРУ не прекращал. Находится на связи лично у резидента в Исламабаде, поставляет информацию особой важности. Приговорен талибами к смерти за предательство. Дважды был ранен во время покушений, последний раз — тяжело, но оба раза удалось остаться в живых. Благодаря информации Салакзая, армии и спецслужбам США удалось разгромить в Афганистане банды Юсефа и Али Ахмада. Категория агента — А1.[35] И что Вам не нравится?

— То, что он предатель — ответил Али Рахим, глотнув обжигающего кофе.

— В смысле — предатель? То, что он работает на ЦРУ здесь сказано.

— Нет. Он подставился вам под вербовку. Его дело я вел лично, в восемьдесят восьмом было принято решение ликвидировать Салакзая любой ценой.

— И что?

— А то. Вам ведь не достались агентурные дела ХАД, не так ли?

— Не достались… — со вздохом подтвердил я.

— То-то и оно! Поэтому вы и тыкаетесь во все углы, как слепые кутята, не можете понять, что происходит. Когда мы пришли к власти в Афганистане — у нас были агентурные дела еще королевской службы безопасности. А вы пришли — на пустое место.

— Ближе к теме.

— Хасан Салакзай — чрезвычайно опасный фанатик. Он ненавидит и американцев и русских, чтобы он ни говорил на публике — это так. Он ненавидит всех, его отец проповедовал всемирный джихад, один из немногих в Афганистане. Его отец призывал — когда еще был жив — перенести войну к шурави, совершать террористические акты на территории СССР, воспользоваться палестинским опытом. Его сын — не менее, а то и более опасен. В восемьдесят восьмом, чтобы отомстить за свою руку, Салакзай купил пять пленных шурави и тут же на базаре — обезглавил. Но дело не в этом. Его оперировали в комплексе «Тора-Бора», там тогда был госпиталь, причем неплохой. У меня там был агент. И он сообщил, что Хасан Салакзай очень сблизился с врачом, который его оперировал, считал, что тот спас ему жизнь. Для пуштуна это значит чрезвычайно много, для своего спасителя пуштун может сделать все, что угодно, и убить и умереть. Так велит Пуштунваллай — кодекс чести. А доктора этого звали — Айман Аль-Завахири!

Вот это дела…

— Вы уверен в том, что говорите? — осторожно спросил я.

Али Рахим ответил не сразу. Как это и принято на Востоке, сначала он наполнил кофе свою и мою чашки, со вкусом отхлебнул…

— Уверен. Я готов поставить все, что у меня есть на то, что Салакзай — двойник и до сих пор поддерживает отношения с Аль-Завахири. А вполне вероятно — и с тем, кто стоит за ним. Вы понимаете, о ком я говорю?

— Вполне…

Кыргызстан, между Григорьевкой и Ананьево

Северный берег озера Иссык-Куль

16 мая 2008 года

— Ты сбрендил? — Седой, поджав ноги «по-турецки» в своей палатке внимательно смотрел на меня. Мой рассказ о наших дальнейших планах произвел на него сильное впечатление…