Слепящий нож

Зато когда он открыл глаза, то увидел, что победил. Зеленая стена была пробита! Несколько волокон еще держались на месте, но в стене зияла дыра и он мог видеть темноту по ту сторону. Он сломал свою темницу!

Со спокойным присутствием духа, которое удивило бы более молодую версию его самого, Дазен выпил воды и съел немного хлеба. Не настолько много, чтобы его привыкший к голодовкам желудок мог взбунтоваться. После этого – только после этого – он извлек тоненькую ниточку зеленого. Это был свет, это была жизнь, это была сила и взаимосвязь, благополучие и здоровье.

И только потом Дазен позволил себе мгновение триумфа. Он это сделал! У него получилось! Его действительно не остановить! Он – бог!

Улыбаясь до ушей, он поднялся. Его ноги дрожали, но были достаточно сильны, чтобы позволить ему встать и доковылять до отверстия. Он принялся голыми руками рвать зеленый люксин, расширяя дыру, чтобы выглянуть наружу. Чтобы выползти наружу после того, как он наберет еще немного сил.

Высунув голову в отверстие, Дазен извлек немного несовершенного зеленого люксина в свою ладонь. Темноту залило слабое зеленоватое свечение. Как оказалось, зеленое яйцо, внутри которого он был заключен, само было заключено внутри другого помещения, лишь ненамного больше размером. И еще он понял, что мог делать пролом с любой стороны: толщина стен везде была одинаковой.

На мгновение, поддавшись глупому порыву, Дазен впал в ярость от того, сколько времени он потратил впустую, гадая, какую из стен обстреливать. Но порыв вскоре прошел. Дни, потраченные на колебания, было уже не вернуть, и было бы нелогично и дальше беспокоиться из-за них, тратить еще больше настоящего времени на то, что осталось в прошлом. Он отогнал от себя эти мысли, и улыбка вернулась на его лицо.

С одной стороны внешней камеры он увидел туннель, на полу которого поблескивали острые осколки адского камня. Дазен рассмеялся – тихо, спокойно. Это был смех человека, которого наконец-то – наконец-то! – недооценили.

«Нет, братец, это не сработает. На этот раз это не сработает».

Глава 68

– Корван, я хороший человек? – спросил Гэвин.

– Ты великий человек, друг мой.

– Это не то же самое.

Его сны были полны крови. Кровь замутняла воду – от синего, который он не мог видеть, до красного, который он видел отлично. Красное на сером. В своей зарождающейся слепоте он, сам того не желая, променял синюю красоту на кровь.

– Когда переворачиваешь мир, что-то всегда будет раздавлено, – сказал Корван. – Разве может быть иначе? Когда ты потопил тех пиратов возле Тихой Стрелки, первыми погибли прикованные к веслам рабы. А что еще тебе оставалось делать? Оставить пиратов в покое, чтобы они продолжали захватывать и обращать в рабство тысячи новых людей? Впрочем, мой господин, ты не просто великий – ты замечательный человек!

Гэвин задумался над этим, потом отложил для дальнейшего размышления.

– А ты, Корван? Что ты за человек?

– Я просто компетентен. Красный по образованию, но не по природе. Я не руководитель – до тех пор, пока людям не потребуется руководство. Впрочем, все это ты знаешь лучше любого другого.

На его лице было насмешливое выражение, словно вопрос его позабавил.

«Не руководитель до тех пор, пока людям не потребуется руководство»? Пожалуй, верно: Корван не раз доказывал, что совсем не против выполнять приказы – даже приказы, которых он не понимал, – если их отдавали те, кто завоевал его доверие. А потом без малейшего изменения в своем характере принимал командование над целыми армиями. Он знал, что необходимо делать, и делал это, причем это каким-то образом не влияло на его самооценку. Вполне возможно, что его действительно удовлетворяла роль красильщика в провинциальном городишке.

«Интересно, как у него это получается?» – подумал Гэвин. Сам он никогда не бывал доволен, если не занимал первое место. Даже если им командовал кто-то более ловкий, вроде его отца, или более мудрый, вроде Белой, – это все равно раздражало. Жгло.

Несомненно, это можно было считать недостатком его характера.

– Я сделаю тебя сатрапом, – сказал Гэвин.

«И пусть будут раздавлены те, кто не успеет убраться с дороги!»

Корван закашлялся, поперхнувшись чаем, чем доставил Гэвину глубокое удовлетворение.

– Ты спятил? – спросил Корван. – Мой господин, – добавил он.

– А что? Ты и так уже без малого сатрап, а я по-прежнему Призма, и назначение сатрапов входит в мои полномочия. Меня попытаются удержать, но, если ты не перебьешь всех Видящих или еще что-нибудь в этом роде, никто ничего не потеряет – ни другие сатрапы, ни члены Спектра. Я потребую, чтобы тебе позволили самому выбрать свой Цвет в Спектре, но позволю себе проиграть по этому пункту – пускай у них будет победа, которая потешит их эго. На протяжении пары поколений твоя сатрапия будет считаться второсортной, а значит, тех, кто за нами последует, будут ждать в первую очередь политические сражения. Выживание прежде всего!

– Но зачем это тебе? Ты-то что получишь?