Слепящий нож

Его взгляд упал на боковой столик, заваленный грудами карт для игры в «девять королей» – видимо, отец недавно играл в эту игру. Это была одна из немногих вещей, еще приносивших старику радость. Гэвин и сам играл с ним бессчетное количество раз в прошлом. Старик почти всегда выигрывал. Он был гораздо лучшим игроком, чем Гэвин, и к тому же не брезговал передергивать, если думал, что это сойдет ему с рук. Впрочем, после того как Гэвин однажды поймал его на жульничестве, старик сильно смутился и больше никогда не пытался хитрить с ним – или, по крайней мере, не попадался.

Однако вместо того чтобы хватать одну из колод, лежавших на столе, Гэвин направился к шкафчику, из которого его отец однажды вытащил потрясающую колоду карт, после того как Гэвин выиграл у него три раза подряд. Шкафчик был заперт, но замок не представлял собой ничего серьезного. Гэвин покопался среди старых бумаг и любимых книг своего отца и нашел старую, украшенную драгоценными камнями коробку для карточной колоды. Он взял ее, открыл, вынул колоду. Карты были превосходно выполнены, но на них не было пометок для слепых. Должно быть, отец пользовался ею еще до того, как затворился от мира.

Бросив коробку с колодой к себе в карман, Гэвин вернулся в комнату матери. Девочка-рабыня топталась на месте, ломая руки. Он вручил ей письмо и прошагал к сейфу – пузатому, парийской работы, по виду которого никак нельзя было догадаться, что он открывается при помощи цифр. Гэвин попробовал в качестве кода дату своего рождения. Сейф не открылся.

Ага! Он ввел дату рождения не свою, а Гэвина. Это хорошо: значит, маска снова прирастает.

День рождения Дазена сработал. «Спасибо, мама!» Гэвин взял несколько мешочков с золотом, материно обручальное кольцо и несколько стержней с монетами. Один стержень он отдал рабыне, затем еще один. Ее глаза стали огромными.

– Отнеси эту записку в район западного порта, улица Булочников, знаешь где это? Здание с голубым куполом. Там расположена компания наемников «Разбитые Щиты». Скажи, что хочешь поговорить с Одноглазым или с Тайей Вин. Я бы порекомендовал Одноглазого, он снисходительнее относится к молодым девушкам. Скажи, что тебя послала госпожа Фелия Гайл. Ты можешь предложить им до трехсот данаров за то, чтобы тебя сопроводили до дома, эта сумма будет включать все их расходы; если договоришься на меньшую сумму, остаток можешь забрать себе. После этого найди судно, которое довезет тебя до места… Откуда ты родом?

– Из Вивурга, господин.

– Пария? Ты не похожа на парийку.

– В первом поколении, господин. Мои родители бежали от Кровной войны. Ничего страшного, в Вивурге много таких, как мы.

– Очень хорошо. Путь тебе предстоит долгий, так что не пожалей сорока данаров на отдельную каюту. В трюме проезд дешевле, но не советую. И пускай твой охранник поселится вместе с тобой. Мужчина это будет или женщина – неважно, «Разбитые Щиты» – люди надежные. Можешь попросить, чтобы с тобой послали женщину, если тебе так больше нравится… Кроме того, отнеси эту записку портному. К сегодняшнему вечеру на тебе не должно быть рабской одежды, ты поняла?

Гэвин нацарапал записку и протянул ей.

– Постарайся оказаться на корабле уже сегодня вечером. Хоть ты и исполняешь пожелание моей матери, мой отец в данную минуту неспособен мыслить благоразумно. С ним лучше не находиться рядом, когда он зол, а я дал ему немало поводов, чтобы разозлиться. Через неделю он о тебе забудет, но пока что…

Гэвин написал еще одну записку и подписал своим именем. Капнул на нее красным люксином, прижал своей волей, заставляя люксин принять форму его личной печати, и запечатал люксин, едва взглянув на него.

– Если кто-нибудь начнет к тебе приставать, в этом письме говорится, что Призма собирается лично проверить, все ли у тебя в порядке, и если с тобой что-нибудь случится, моя месть будет ужасна. Возможно, это и не совсем так – я не уверен, доберусь ли когда-либо до Вивурга, – но если доживу, то постараюсь выполнить обещание. Ты меня поняла?

Глаза девчушки раскрылись еще шире; казалось, она была готова расплакаться.

– Господин… я не знаю, как и благодарить…

Она сглотнула.

– Ступай, – велел ей Гэвин. – Здесь для тебя слишком опасно.

«Для меня, впрочем, тоже».

Девушка вышла из комнаты, и Гэвин последовал за ней. Он спустился к основанию башни и спрятал обе колоды – украденную у отца и Кипову – в таком месте, где его отцу никогда бы не пришло в голову искать. После этого он снова поднялся в собственные покои.

Каррис все еще спала. Гэвин вытащил материнское кольцо с огромным рубином и надел ей на палец. Она не проснулась. Как ни странно, кольцо подошло идеально, а ведь Гэвин мог бы поклясться, что пальцы его матери были толще изящных пальчиков Каррис.

Он внимательно взглянул на кольцо: мать велела его переделать, чтобы оно подходило Каррис по размеру! Гэвин улыбнулся: «Спасибо, мама!» Он буквально видел ее лукавую улыбку; наверняка она предвидела, что он разгадает ее хитрость. «Все же не весь свой ум ты получил от отца», – сказала бы она.