Слепое пятно

Он не видел, насколько велико здание. Одного достойного Гаргантюа[7] фасада хватило, чтобы подавить разум. Он был сделан в форме треугольника, один угол которого был направлен в сторону города. Две стороны фасада сходились под огромным арочным проемом — это и был вход. Уотсон узнал одно из зданий, которое видел с борта хруща на окраине Маховисала. Огромная площадь была забита людьми, так что процессии остался лишь узкий проход, и сзади, сколько было видно Чику, к этому безразмерному месту стекались еще толпы людей. Числа им не было.

Машина остановилась. Стражи, одетые и в алое, и в голубое, образовали двадцатикратную границу. Уотсон чувствовал, как множество людей затаили дыхание в ожидании. Троица вышла из гондолы: сначала Геос, за ним Ян Лукар и, наконец, Уотсон. Чик перехватил взгляд Лукара — в нем читалась уверенность; он излучал бодрость и веселье, невзирая на торжественный момент.

Они прошли между двумя огромными столбами, миновали исполинскую арку. Несколько минут они шли по, как показалось Чику, безупречному лабиринту из этих безразмерных колонн. И каждый шаг отмечался алыми и голубыми рядами, тянувшимися по обе стороны от них.

Бескрайнее море людей растекалось по лесу колонн, сколько хватало глаз. Никогда прежде Чику еще не доводилось попадать в такое скопление людских масс.

Они прошли под внутренней аркой, что была меньше и ниже, туда, где, как догадался Чик, и располагался собственно храм. И если Чик думал, что его передняя была огромна, то для того, чтобы описать увиденное им сейчас, требовалось новое слово.

Храм было таким колоссальным, что охватить его разумом было почти невозможно. Лабиринт колонн закончился; вместо него далеко направо и налево стояли одиночные ряды исполинских столбов. С каждой стороны их было по семь, разделенных гигантским расстоянием. А между ними было пространство настолько обширное, настолько невероятно большое, что в нем мог бы поместить маленький город. И над всем этим возвышалось не открытое небо, но потолок столь потрясающий, что Чик чуть было не остановил процессию, засмотревшись. Потому что потолок этот являл собой нижнюю сторону облака — серо-черной, наводящей страх грозовой тучи. А четырнадцать колонн являлись удивительными водяными столбами, чудовищными спиралями цвета бури, с ослепительными вихрами на верхушках и у оснований, которые соединяли крышу и пол. От края до края тянулось это зловещее ровное облако эпохальных размеров; и по обе стороны оно уходило корнями в эти жуткие колонны, словно живое, словно готовясь в любую минуту всосать землю, отправить ее в вечность.

Одним лишь усилием воли Уотсон оторвал взгляд и сосредоточил внимание на других подробностях этого невиданного места. Оно освещалось огромными окнами, что располагались за четырнадцатью колоннами — окна были слишком далеко, чтобы их различить. Свет открыл прямо впереди нечто, что Чик сперва принял за ниспадающий поток черной воды. Она вырывалась из задней части храма и у истока ограждалась стенами из чистого серебра, крест-накрест украшенными завитками из золота и драгоценных камней; у подножия этого фантастического водопада стены плавно перетекали в две огромные зеленые колонны.

Когда Чик и остальные приблизились, рой крохотных бронзовых созданий с серебряными крылышками заметался по залу: это были хрупкие птицы, размером меньше ласточек, красивые и стремительные до неуловимости. Они были бесчисленны; в одно мгновение воздух храма наполнился порхающими, быстрыми блестящими пятнышками.

Потом Чик узрел, что наверху, у истока водопада сидят двое. Удивившись, он вместе с остальными прошествовал сквозь молчаливую толпу; все стояли с обнаженными головами и замершим дыханием. Верующие томалийцы заполнили каждый дюйм этого безграничного места. Только узкая тропинка позволила процессии пройти к этому странному, бесшумному, темному водопаду.

Они почти достигли его основания, когда Чик увидел, что идущие впереди Рамды без сомнений идут прямо в течение, а потом — взбираются по нему. Они шагали вверх, и Чик понял, что черная вода — на самом деле черный нефрит, а двое человек наверху сидят на площадке самого большого лестничного пролета на его памяти.

Рамды поднимались, расходясь налево и направо, к серебряным стенам. Одетые в алое и голубое стражи остались внизу, разметив путь сквозь толпу. У подножия лестницы Чик остановился и осмотрелся вокруг, и снова на него накатило оцепенение от бесконечной громадности всего, что он лицезрел. В этот миг Уотсон обернулся назад, на портал, который миновала процессия. Сейчас тот был закрыт, а над ним, покрывая значительную часть стены и чуть ли не достигая нависшего сверху облака, растянулся колоссальная копия трехцветного знака Харадоса.