Слова, из которых мы сотканы

Ресторан был коричневым, тускло освещенным и довольно шикарным. Им выделили отдельную кабинку, отгороженную от соседних столиков деревянными панелями и гравированным стеклом. Дину казалось, что он попал в волшебный сон. Несколько недель назад он жил в заплесневелой квартире с серым ковром. Несколько недель назад он был никем. Просто молодым парнем без собственного дома, работы или подруги. Теперь он был братом Лидии. А Лидия была совершенно потрясающей. Он обожал ее. Он обожал ее непроницаемое лицо, ее сдержанную и спокойную манеру. Он обожал ее ироничную улыбку и валлийский акцент. Он обожал ее дом, ее успех, ее домработницу. Он обожал ее электронные письма, где все слова стояли на своих местах. С грамматикой и пунктуацией тоже все было в порядке. Он обожал ее за то, что она привела его в этот шикарный ресторан, как будто это было его самым обычным занятием в среду вечером. Но в основном он обожал ее за то, что за всем внешним лоском и тренированным, ухоженным телом, за блестящими волосами, дизайнерскими джинсами и особняком в минималистском стиле скрывался человек, точно такой же, как он сам. Она тоже была нездешней. Она тоже была одиночкой. Она заполучила его, целиком и с потрохами.

Когда Дин вернулся домой после первой встречи, мать с беспокойством дожидалась его.

– Ну, какая она? – спросила она, едва он вошел в комнату.

– Абсолютно и чертовски совершенная! – с улыбкой ответил он.

Сейчас он заказал себе половину цыпленка с жареной картошкой и бутылку лагера. Лидия заказала салат и королевские креветки на гриле.

Она посмотрела на Дина своим особенным взглядом, оценивающим и невозмутимым.

– В чем дело? – спросил Дин.

– Ни в чем. Просто думаю о тебе.

– Что можно думать обо мне?

– О том, что из тебя выйдет.

Он нервно рассмеялся.

– Как это понимать?

– Ты знаешь, что я имею в виду. Я имею в виду твоего ребенка, Дин.

Он вздрогнул. Он ожидал, что она заговорит об этом, но она все равно застигла его врасплох. В его жизни было лишь два человека, которые говорили с ним об Айседоре. Одним из них была Роза, но Дин по-настоящему не слушал, что она говорит. Ее голос для него звучал как отдаленные стенания, как гудок нефтяного танкера в нескольких милях от берега. Другим человеком была его мать, но она никогда не подталкивала Дина к действиям. Она позволяла ему двигаться по инерции в школьные годы и не сказала ни слова, когда он перестал играть в футбол, хотя тренер говорил, что у него есть хорошие задатки. Она позволила ему уйти с подготовительных курсов по кейтерингу и гостиничному бизнесу и устроиться водителем грузового фургона, а теперь она не прикладывала никаких усилий к тому, чтобы он почувствовал ответственность за свою маленькую дочь. Время от времени мать говорила о своих визитах к малышке. Она показывала ему фотографии Айседоры в своем телефоне и говорила что-нибудь невинное, вроде: «Она такая милая, Дин. Просто маленькая куколка!» Дин мимолетно просматривал снимки и кряхтел. На самом деле ему не хотелось смотреть. Он замечал волосы, носик-кнопку, розовую футболку, а в последнее время и улыбку. «Теперь она улыбается, Дин, улыбается как ангелочек». Но Дин не видел целого. Если бы он увидел целое, ему пришлось бы впустить дочку в свою жизнь. Если он сделает это, то она останется там навсегда, словно незаживающий шрам, что бы он ни делал и куда бы ни отправился.

Впервые кто-то, кроме его матери или матери Скай, назвал Айседору «твой ребенок». Томми всегда называл ее «малышкой».

– А что насчет нее? – опасливо поинтересовался Дин.

– Не делай вид, будто не понимаешь. Она – твой ребенок. Ты не видел ее с тех пор, как она появилась на свет. Что ты собираешься с этим делать? – Голос Лидии звучал ровно и размеренно. Ее тон был не резким, а доброжелательным. Но вопрос все равно расстраивал Дина. Он обнаружил, что от подступающей ярости сжимает кулаки под столом.

– Я ничего не собираюсь с этим делать, – сказал Дин, презирая звук собственного голоса, заполнившего пространство между ними, презирая себя за то, что показывает Лидии другую сторону своего характера – грубую, невоспитанную, ребячливую сторону.

Лидия ничего не сказала, но продолжала смотреть на Дина, слегка склонив голову набок.

Официантка принесла им два бокала пива и корзиночку с хлебом. Дин нервно взял свой бокал и сделал большой глоток.

– Ты не можешь ничего не делать, – наконец сказала Лидия. – Это не выход.

– Почему?

– Потому что она твоя дочь.

– Это правда, но в жизни все не так просто, да? Ну, ты только посмотри на нас. Загадочный французский папаша, наша сестра, с которой мы еще не встретились, еще один брат, который даже не знает о нашем существовании. У тебя нет родителей, а у меня есть дочь, у которой нет матери. Все как-то запутано, верно? Чем я отличаюсь от других? Что отличает моего ребенка от других?

– Ты, – ответила Лидия. – Ты отличаешь своего ребенка от других.

Дин искоса посмотрел на нее. От ее ответа у него перехватило дыхание.

– Да, но какой от меня прок? – спросил Дин. – Что я могу предложить ребенку? Ни дома, ни работы, ни семьи, ни будущего.

– Это неправда.