Смерть дублера

– Нет, благодарю, – помотала головой Нэнси. – Я только что приняла душ.

– Можно спросить где?

– В раздевалке у бассейна.

– Зачем же вы отправились в такую даль?

– Чтобы принять душ.

– А потом всю дорогу шли обратно?

– Не придумала другого способа попасть сюда. Двигалась короткими переходами, от дерева к дереву.

– Вам следовало… – начал было Джеффри, но оборвал себя. – Нет. Никакого принуждения. Вы здесь не по собственной воле… – Он нахмурился. – Черт, да вы со мной разговариваете!

– Безо всякого удовольствия, – уточнила Нэнси и, спустив ноги с кушетки, села и оправила юбку. – И раз я с вами говорю, скажу еще кое-что. Я уже два раза слышала, как вы уверяете разных людей, будто я вас ненавижу. Это неправда. В тот день в опере вы были заносчивы и грубы, вели себя как безмозглый дурак и сделали все, чтобы поставить меня в щекотливое, унизительное положение. Зачем же вас ненавидеть? Вы мне попросту безразличны.

– Не верю.

Она бросила на Джеффри гневный взгляд:

– Можно спросить, почему вы мне не верите?

– Потому что не желаю. Потому что успел поразмыслить на этот счет… – Морщины у переносицы Джеффри стали глубже. – Эти стычки, эти столкновения, которые были тут между мной и вами, они не говорят о безразличии. Прямо искры летели! Тем вечером прошлой зимой вы рассыпали вокруг столько искр… В жизни своей не видел, чтобы человек мог столько рассыпать за такое короткое время. – Продолжая говорить, он уселся на кушетку верхом лицом к Нэнси. – Вы думаете, вероятно, что самым приличным было бы… раз уж моего отца убили каких-то шесть часов назад, а кое-кто подозревает в убийстве именно меня… приличным было бы держать свой рот на замке. Но откуда мне знать, что произойдет дальше? Вполне возможно, еще до утра мне предъявят обвинение в убийстве и бросят за решетку. Жаль, не могу описать вам всего, что творилось в моей голове сегодня. Я вспоминал времена, когда моя мать все еще была с нами, и то, как обращался с ней отец, и во мне поднялась такая ненависть к этому человеку, какой я никогда не испытывал, покуда он был жив… А потом постепенно пришло понимание, что теперь и он мертв. Я стал вспоминать все то, что он делал для меня. А он многое сделал, можете не сомневаться, и я пытался собрать все вместе и понять, был ли я настолько же скверным сыном, как он – скверным отцом? Решил, что так, наверное, и было. Но сквозь подобные размышления то и дело пробивались мысли, обращенные к вам… – Джеффри протянул руку, но Нэнси отпрянула, и он безвольно опустил руку на кушетку. – Вот еще причина, по которой я не верю, будто вы ко мне совершенно безразличны. Будь это так, вы сразу сказали бы этому… как там его зовут… про то, что утром видели в моем кармане пистолет. А я знаю, что не говорили, ведь в противном случае…

– Откуда вам… – уставилась на него Нэнси и сразу же отвела взгляд. – Как вы узнали, что я заметила пистолет?

– Я своими ушами слышал, что прошептал вам дядя. Это еще одна причина. Он тоже не сдал меня, и наверняка это вы его попросили.

– Ничего подобного! Дядя сам решил, что мы не станем совать нос в чужие дела. Но я вас все-таки сдала. Сказала мистеру Фоксу… Я… то есть я не хотела, само вырвалось…

– Когда вы ему рассказали?

– Еще когда все сидели на той террасе. Вскоре после того, как вас позвали в дом.

– В любом случае это не имеет значения. Ваш профиль – самое прекрасное… однозначно, это самое прекрасное… – Голос Джеффри дрогнул, и он оставил эту затею. – Фоксу известно, что я ни за что не убил бы своего отца.

– Откуда ему это знать?

– Он хорошо разбирается в людях и видит, до какой степени я в вас влюблен. Еще он понимает, что в таком состоянии я не опаснее мотылька, пока кто-то не встанет между вами и мной… Да, Беллоуз?

– Меня прислала миссис Пембертон, сэр. Гонг отзвучал несколько минут назад.

– Я не слышал… – Встав с кушетки, Джеффри повернулся к Нэнси. – Если мое общество вам неприятно, ступайте с Беллоузом. Догоню через минуту.

Еще не успели доесть холодное консоме, а Миранда уже решила, что было ошибкой велеть Беллоузу оставить пустое отцовское кресло на его привычном месте. Нет, она отнюдь не считала, будто без него воцарится неподобающее веселье, но ведь все собравшиеся за столом – просто гости, и не столь уж важно, какие обстоятельства собрали их здесь, но широкая спинка выставленного напоказ пустого кресла выглядела продуманным укором и мрачным стимулом к всеобщему унынию. Когда подали холодные мясные закуски, Миранда шепнула что-то в этом роде сидевшему справа от нее Эндрю Гранту, а тот поразил ее признанием, что не заметил за столом лишнего кресла.