Смерть дублера

Трапеза проходила под жужжание электрических вентиляторов. Разумеется, никто не пытался искусственно продлить далеко не веселое застолье, но никто и не спешил скорее с ним покончить, чтобы заняться чем-нибудь. Делать было, в сущности, нечего. Полиция оставалась в доме, и это делало вероятной подготовку нового раунда допросов. Все присутствующие знали, что прибывший из Нью-Йорка знаменитый инспектор Деймон обедает сейчас в библиотеке. Постепенно за окнами столовой сгустились сумерки, и, когда подали шербет и малину, Беллоуз включил свет. Сдержанные разговоры на пониженных тонах, звучавшие за столом на всем протяжении обеда, не набрали громкости после его окончания. Говорить было не о чем, поскольку все как один отказывались обсуждать ту единственную тему, которой были заняты их головы. Состояние их нервов, как и общая готовность испытать новое потрясение от очередного неожиданного инцидента, сделались очевидны, когда Текумсе Фокс обратился через стол к Миранде, вынужденно повысив голос, чтобы перекрыть жужжание вентиляторов:

– Можно, миссис Пембертон? Я бы хотел предложить сыграть в игру.

На него с напряжением уставились сразу восемь пар глаз.

Миранда приподняла брови:

– В игру?

– Да. Можно и так выразиться… – Фокс подал знак Беллоузу, и дворецкий, достав что-то из буфета, подошел к столу. – Я попрошу всех вас принять в ней участие, если не будет возражений. – Он принял из рук Беллоуза поднос, кивком выразил дворецкому свою благодарность и обвел сидящих за столом быстрым взглядом: Миранду и Гранта, Джеффри и Макэлроя, Кестера и Фуллера, Нэнси и Генри Джордана. – Это может показаться вам легкомысленной забавой, но и вреда от нее никакого. У меня тут восемь листов бумаги и восемь карандашей. Я вручу их каждому из вас и попрошу написать кое-что – один и тот же текст, который продиктую, – а после проставить свое имя, для удобства. Надеюсь, вы не возражаете, миссис Пембертон, поскольку…

– Стану я ставить свою подпись или же нет, – сухо уронил Фуллер, – зависит от того, что именно меня попросят написать.

– Совершенно безвредный отрывок, – улыбнулся ему Фокс. – Фраза из завета, дошедшего до нас от отцов-основателей, – «Декларации независимости Соединенных Штатов Америки». Беллоуз, если вас не затруднит раздать всем бумагу с карандашами…

Дворецкий взял их, но, вместо того чтобы начать раздавать, неожиданно выпрямился и замер, прислушиваясь к далеким, судя по всему, властным окрикам, донесшимся сквозь окна, а затем дернулся, разворачиваясь, когда воздух вдруг раскололся от грохота выстрела. Остальные дернулись вместе с ним. Редмонд же, появившаяся на пороге салона с полностью сервированным чайным подносом в руках, выпустила свою ношу, чтобы добить и без того уже пострадавшие от резкого хлопка уши присутствующих душераздирающим, пронзительным визгом.

Глава 20

Когда две секунды спустя в салон вбежали полицейские, несшие службу в западном коридоре, продолжавшая визжать Редмонд уже сидела на полу, в луже холодного чая со льдом и в окружении осколков. Остальные успели вскочить со своих мест. Джеффри в запале перевернул свой стул, побелевшего Генри Джордана била дрожь, Миранда мертвой хваткой вцепилась в рукав Эндрю Гранта, а Макэлрой, директор многих компаний, отступил к стене, чтобы в нее вжаться.

– Что тут… кто?.. – ревел полковник Бриссенден.

Фокс проорал ему в ответ, перекрикивая визг:

– На дворе! Здесь никто не пострадал! На дворе!

Бриссенден гаркнул приказ, и двое его подчиненных, лихо развернувшись, вылетели за дверь. Он гаркнул вновь, и мускулистый гигант из коридора поднял истерично визжащую Редмонд, забросил ее на плечо, словно мешок с хлопком, и вынес вон. Дервин, отчаянно жестикулируя, пытался донести какую-то мысль до человека с челюстью боксера-профессионала и с удрученным взглядом поэта-пессимиста, который, вместо того чтобы слушать, оглядывал столовую. Покончив с этим, он шагнул вперед:

– Привет, Фокс. Значит, стреляли на дворе?

– Привет, инспектор. Да.

– Сюда пуля не залетала?

– Никто ее не видел, никто не почувствовал.

Инспектор Деймон кивнул:

– Мы были в библиотеке, в другом конце дома, и не смогли определить… – Он медленно повернулся, вслушиваясь. – Что-то приближается…

Этим «чем-то» были воинственные голоса, несшиеся из темноты за окнами. Завернув за угол дома, они сделались тише, и Бриссенден поспешил выскочить за дверь. Голоса, мешаясь с другими, вновь донеслись уже из коридора, и при звуке одного из них Текумсе Фокс последовал примеру полковника. Но не успел он добежать до двери, как обладатель заинтересовавшего его голоса появился сам в сопровождении двух полицейских, шедших по обе стороны от него. Широкоплечий мужчина с грубо вытесанными чертами лица правой рукой зажимал левую чуть выше локтя. Завидя Фокса, он повернулся к нему и объявил басом, рокочущим от праведного гнева:

– Мерзавец в шутовском наряде подстрелил меня!

Фокс подскочил к нему:

– Куда, Дэн? Дай взглянуть. Присядь лучше. Спасибо, инспектор. Убери ладонь, чтобы я смог распороть рукав…

– Не будет ли лучше…