Смерть под вуалью

– Теперь информация по нашим фигурантам: нашлась Изабелла Голышева, но тут опять незадача. С Урала она переехала к двоюродной сестре в Казахстан, а там пустилась во все тяжкие. Родила ещё двоих детей от разных мужчин, передала их на воспитание сестре, сама загуляла, бросила работу, стала пить. Превратилась в совершенно асоциальную личность. Но смогла вспомнить, что в тюрьме у них была надзирательницей некая Анна, по её выражению – «страшный человек», хотя прозвище она имела очень даже романтичное – «Анютины глазки». Но словесный портрет даже приблизительно составить не смогла. Зато назвала ещё кое-какие фамилии, лагерных знакомых, теперь с ними будут работать. Возможно, что скоро мы получим кое-что из Республиканского архива. Только вот лагерь тот охраняли бойцы ВОХР, а их личные дела были в областном архиве, что сохранилось, пока не знаю. – Выслушав Калошина, добавил: – Информации по Жуйко пока нет, а вот семья Гирш, действительно, жила в Белоруссии, и их всех расстреляли. А что есть от ребят?

– Пока роют. Как что-то будет, я тебя извещу.

– Буду ждать. Как Варя? Я много думаю о ней. – Дубовик помолчал. – Всё, до связи, – и отключился.

После обеда пришёл Лапшин. Мужчина вызывал симпатию: аккуратно побритый и подстриженный, в хорошо выглаженной рубашке, он вел себя спокойно, на вопросы отвечал обстоятельно. О своих отношениях с Гирш говорил по-доброму, даже предполагал дальнейшую жизнь с ней. Но в какой-то момент Калошин уловил в его голосе надрыв, как будто тот хотел всем доказать, что всё хорошо, но где-то в глубине души зияла рана, из которой внезапно выплеснулась боль. Это настораживало. Но майор тут же одёрнул себя, вспомнив, что этот большой и, как видно, добрый человек совсем недавно потерял двух близких ему людей. И только когда мужчины прощались, Калошин вновь уловил смятение во взгляде Лапшина, которое тот поспешил спрятать за опущенными ресницами.

«Что его так угнетает? Да, умерла жена, но, с другой стороны, он, наверняка, уже давно ждал такого исхода. И это не оказалось неожиданным. Если учесть тяжесть болезни его жены, то в некоторых случаях смерть приносит облегчение близким, несмотря на кощунство такого предположения. Тем более, что в женской ласке он уже давно не испытывал недостатка. Гибель пасынка, пожалуй, более тяжёлое испытание, он растил мальчика с четырёх лет, привязался к нему. Да и сама смерть юноши была чудовищной. Но что-то другое его тревожит… Что? Что?» – Калошин с такой силой чиркнул карандашом по листу бумаги, лежащему перед ним, что хрустнувший грифель отлетел в сторону.

«А что Лапшин сказал про Жуйко? Ничего интересного, разве только то, что курила женщина папиросы, по крайней мере, в его присутствии. Но это не причина подозревать Гирш – сегодня человек курит папиросы, завтра – сигареты. Нет, это не такая уж важная информация», – Калошин задумался и тут вспомнил, что, проводя беседу с Лапшиным, из-за своих симпатий к Гирш, торопился и совсем забыл показать фотографию Арефьева. Его охватила досада. Он решил немедленно пойти к Лапшину и исправить свои недочеты. Себе строго приказал выкинуть из головы все мысли о красивой женщине. По опыту работы он знал, что очень многие оперативники просто сгорали на этом.

На улице возле табачного киоска неподалёку от отделения Калошин увидел Лапшина, который купив папиросы, прикурил и на ходу запрыгнул в проходящий трамвай. Майор сел в машину и отправился вслед за Лапшиным по маршруту этого трамвая. Тот вышел возле аптеки. Калошин остановил машину неподалеку и решил подождать мужчину, когда тот выйдет.

Лапшин недолго задержался в аптеке, выйдя, медленно пошел по тротуару. Калошин нагнал его, открыл дверцу и предложил мужчине подвезти. Тот, хоть и удивился, но в машину сел. При этом Калошин успел перехватить его настороженный взгляд. Но когда посмотрел прямо в лицо Лапшина, тот резко отвернулся к окну. «Точно подметил Дубовик: все прячутся за «вуалью» – ты им глядишь в лицо, а они тут же опускают глаза или, как этот, отворачиваются». Проронив несколько, ничего незначащих, фраз, Калошин, как бы между прочим, достал снимок и, не глядя на Лапшина, протянул ему:

– Этого человека случайно не встречали у Жуйко?

Тот также, не поворачиваясь, протянул руку, взял фотографию и тут же выронил её.

– Извините, – наклонился, чтобы поднять, ударился головой о приборную доску и, потирая ушибленное место, нервно рассмеялся: – неловкий такой.

Лапшин, повертевшись на сиденье, устроился и только тогда посмотрел на снимок:

– Нет, не знаю я такого. У Лидии другой был, когда мы приходили с Мартой в гости. Я ведь вам его назвал.

Калошин, хоть и не смотрел на своего пассажира, но почувствовал, что тот просто тянул время, чтобы найти правильный тон, уронив снимок специально.

– А у Марты вы его не встречали? – Калошин по-прежнему не смотрел на Лапшина.

– Что? Кого? – Майор почувствовал, как напряглась спина мужчины.

– Мы говорим с вами всё о том же мужчине с фотографии, – спокойно продолжил Калошин.

– А, нет-нет, не встречал. – Он опять отвернулся к окну.