Смерть под вуалью

Мужчины представились. Она кивнула и захлопнула дверь, оставив оперативников в замешательстве. Но через пару минут вдруг выросла вновь на пороге, вытирая губы и руки полотенцем. Пирог исчез.

– Вы к Розе Алексеевне? Так её нет, уехала на похороны какой-то своей товарки.

– Вы хорошо с ней знакомы?

– Неплохо. Но она не очень привечает кого-то. Сын у неё больной, людей чужих боится, вот она и старается никого к себе не звать. Но бывают у неё некие личности… Бывают… – она прищурила глаза.

– Посмотрите эти фотографии, может быть, узнаете кого-нибудь?

– Лидка, из аптеки, – женщина показала на Жуйко, – частенько захаживала, потом вот этот был, – красный ноготь ткнулся в фотографию Арефьева, – мужик красивый, что нашел в этой сухостоине Розке? Несколько раз приходил к ней.

– Когда он был в последний раз? – задержав дыхание, спросил Калошин.

– Неделю назад, может больше, не помню точно.

– А вот эту женщину вы не видели? – майор показал снимок Капустиной.

– Деревенщина! – женщина презрительно поджала губы. – Пришла и давай давить на звонок, думала, если сильнее надавит, так быстрее откроют. А потом, когда входила, так тараторила, что у меня в ушах зазвенело.

– И что же она говорила?

– Да что-то про платье или что-то такое, что так она рада, так рада!

– Кого-нибудь ещё видели?

– Была как-то ещё одна, поздно вечером. Я выглянула, она стояла спиной, даже не повернулась ко мне. Игнорировала… Мадам… – женщина опять скривила рот.

– Почему «мадам»?

– Ну, такая вся… – она показала руками округлости, – стройная… – в голосе явно сквозила злость. – Может, жена этого, красивого? Плащик синенький, модный…

– А может, Жуйко?

– Лидка-то? Да нет, не похоже, чтобы она. Та, поаккуратнее, что ли… Хотя темновато было на лестнице, да и через глазок не всё разглядишь…

– Но ростом-то такая же, как Жуйко была? – спросил Доронин.

– Ростом – да, а всё ж не Лидка! – женщина вопросительно посмотрела на мужчин: – У вас всё?

– Пожалуй, да, – Калошин запахнул куртку, – если понадобитесь, вызовем. Появится Шапиро, ей ничего о нас не говорите, лучше позвоните сразу нам. – Он назвал номер своего телефона.

– Ладно, запишу. – Женщина взялась за ручку двери и, уже переступив порог, спросила:

– А чего она натворила-то?

– Алименты не платит, – буркнул Калошин, сбегая по лестнице.

На улице глубоко вздохнул и сказал:

– Чёрт бы подрал эту бабищу с её пирогами!

– Я тоже чуть слюной не подавился, – хохотнул Доронин. – Давайте в закусочную зайдем, перекусим. Уже поздно возвращаться в отделение. Имеем право?

– Согласен. Пошли. – Они, подняв воротники, заспешили к уютным огням, стоящей через дорогу, небольшой закусочной под вычурной вывеской «Фиалка».

В помещении было тепло и чисто. Вкусно пахло печеным. На витрине были выставлены тарелки с нарезанными колбасой и селедкой, присыпанной тонкими колечками пахучего лука.

– О, смотри-ка, колбаса «деликатесная»! – Калошин ткнул пальцем в ценник, пришпиленный к витрине. – Надо взять. Дорого, но… хочется!

Доронин засмеялся, чем привлек к себе внимание симпатичной буфетчицы в белом фартучке, расшитом синими цветами, похожими на те, что красовались на вывеске закусочной.

Подхватив тарелки с едой, мужчины устроились в углу у окна с небольшими горшочками с синими цветами, повторяющими рисунок на фартуке девушки за стойкой.

– Это что, фиалки? – спросил Калошин, энергично жуя ароматную колбасу.

– Угу, – Доронин кивнул головой. – У моей Галки таких много, она их ещё «Анютиными глазками» называет.

– Как? – майор поперхнулся и закашлялся.

Доронин постучал его по спине и назидательно сказал:

– Вон плакат на стене, надо придерживаться этого правила: «Когда я ем…»

– А когда я ем!.. – Калошин поднял на вилке колечко лука, – я вообще никого не слышу, но ты мне сказал кое-что важное. Поедим – я тебя просвящу.

Уже на улице, закурив, Калошин объяснил Доронину, что Дубовик рассказал ему о некоей Анне, надзирательнице лагеря, где отбывала срок Богданова, с прозвищем «Анютины глазки».

– Ну, раз она Анна, значит Анюта. Вот и глазки синие, Анютины, – рассудил Доронин.

– Ты, Василий, расспроси-ка свою жену побольше об этих цветах. Мало ли, какая деталька появится… Как с Вагнером тогда, а?

– Конечно, спрошу. Только, когда произносишь это название, кажется, что речь идет о какой-нибудь девчушке, на крайний случай, девушке, ну уж никак не о надзирательнице. Там, мне представляется, такая… а, вот как та, с пирогом! – Доронин развел руки в стороны и потряс ими.

Калошин резонно заметил:

– Нас всегда подводит наше воображение. Порой девчушка с кудряшками может оказаться истинным чертом, а не ангелом.

Глава 14.

Калошин решил вечером позвонить домой Муравейчику и узнать, нашли ли они Шапиро. Тот на звонок откликнулся сразу и успокоил майора, сказав, что женщину они встретили. Она, действительно, была на похоронах матери своей подруги.

– Я её предупредил, чтобы она ни на какие звонки не отвечала, и ни в коем случае никуда не уходила. Сказал, что мы сами её доставим домой. На всякий случай, оставил паренька одного, чтобы охранял и наблюдал. Как, я всё правильно сделал?