Смерть в прямом эфире

Вэл хочется насладиться осознанием уникальности своего взросления и этим моментом, когда она внезапно очутилась в кругу небезразличных ей людей, облаченная в роскошное платье. Но не может.

Она уже собирается рассказать спутникам о своем плане, когда взгляд падает на наряд Дженни. Вспоминаются слова той о визите домой. Она живет здесь, в Благодати. И по-прежнему является частью местного сообщества. А значит, обладает информацией, которой не делилась. Вполне вероятно, что бывшая подруга не захочет почтить память Китти и поддержать поиски.

Вэл украдкой смотрит на остальных. Невозможно определить, насколько они связаны с организаторами съемок и хранят ли секреты. Хави пытался предупредить ее о чем-то, но даже это могло служить проверкой на прочность легенды о потере памяти. Пока лучше держать свои подозрения и свой план при себе.

Айзек сцепляет их мизинцы в знак поддержки. А также в качестве обещания, что он на стороне Вэл, несмотря ни на что. По крайней мере, у нее есть один союзник.

Ей ненавистна необходимость подозревать остальных, но нужно проявлять осторожность. Быть умнее. Ради Китти.

* * *

– Нечестно, что мы должны работать во время торжества, – жалуется один из двух мужчин.

На вид обоим немного за тридцать. Они сидят за панелью со множеством мониторов.

Напарник молча пожимает плечами.

– В доме даже никого нет, – замечает первый.

– Таков наш долг, Майк, – отвечает собеседник с тем же жестом.

Жалобщик лениво пролистывает изображения с камер, пока не останавливается на трансляции из подвала.

– Я же пропущу возможность бесплатно наесться. Ты не понимаешь, потому что женат. И всегда можешь бесплатно пожрать.

На этот раз реплика встречается не пожатием плечами, а вопросительным взглядом.

– Я имел в виду не то, что продукты ничего не стоят, а то, что тебе не нужно ничего готовить. Или убирать за собой. Мне же вечно приходится тратить кучу времени и сил, чтобы поесть. Нужно тоже жениться. Тебе повезло отхватить себе подходящую партию еще на взлете. Благодать – слишком маленький город. У меня сейчас есть только один вариант – пара троюродных сестер. С двоюродными же нельзя мутить вроде? В любом случае, они не заинтересованы в романе. А остальным свободным девушкам уже далеко за двадцать. Раз они не успели выскочить замуж, значит, с ними что-то не так, согласен? – Майк проводит рукой по редеющим волосам и хмурится, отчего отчетливо проступают морщины вокруг глаз и глубокие складки на лбу.

Напарник опять пожимает плечами.

– Жаль, что в доме сейчас не так много женщин. Что ты думаешь о Вэл? Она довольно симпатичная в…

От мониторов доносится звук, заставивший обоих наблюдателей подпрыгнуть и насторожиться. Слышится голос, тихий и искаженный, который то приближается, то отдаляется подобно слабому радиосигналу.

«… А затем в темноте с друзьями покружись, А потом глаза закрой и не открывай… не открывай, не открывай…»

Последняя фраза будто заедает, повторяясь снова и снова. Однако камера ничего не показывает, кроме стула в пустом помещении.

Майк с отвращением морщится.

– Блин, ненавижу, когда аппаратура ловит подобное эхо. – Песня звучит всё тише, повторяя одну фразу. Спустя несколько минут он качает головой. – Даже не знаю, действительно ли я слышу это или же просто так жду чего-то, что воображение разыгралось. Ты ведь тоже слышишь?

Напарник отвечает всё тем же жестом.

Майк наклоняется ближе к колонкам, пытаясь уловить отголоски песни. Нужно отмечать всё происходящее и записывать.

– Привет!

– Дерьмо! – он вскакивает, когда кресло опрокидывается на пол, и резко оборачивается с бешено колотящимся сердцем, стараясь обнаружить источник звука, который раздался так ясно и отчетливо, словно какой-то ребенок подкрался со спины.

Хихиканье постепенно отдаляется. На экране по-прежнему ничего не отображается.

Майк смотрит на напарника. Тот предсказуемо снова пожимает плечами, но на лице мелькает хитрая самодовольная усмешка. Взгляд разговорчивого сам собой смещается в сторону и падает на глазок камеры в углу. Даже за наблюдателями всегда кто-то наблюдает.

– Слушай, извини, что выругался, – говорит Майк скорее сторонним зрителям, чем напарнику, после чего утирает лоб, поднимает кресло и падает в него. – Просто испугался. Обычно я не использую брань. Может, не стоит это заносить в протокол?

Второй мужчина призывает его к тишине, вскинув ладонь, и внимательно прислушивается. Смех уже не доносится из динамиков, теперь там кто-то плачет, делая прерывистые, икающие вдохи, напоминающие стаккато.

– Это же просто помехи, да? – спрашивает Майк с сомнением.

– Заткнись, – шипит тихий голос. – Ты опять разозлишь его. Он и так голодный. Нужно только немного подождать. Сами увидите.

Напарник начинает фиксировать в своем ноутбуке дату, время и расшифровку услышанного. Записи идут одна за другой – множество записей. Всё учтено, всё сохранено.

Майк качает головой и выжидает несколько минут, прежде чем с облегчением отключить видеотрансляцию из подвала. Затем шепчет: