Смерть за добрые дела

Димка утверждал: пустые угрозы, никаких возможностей у девушки нет. Но поди ж ты – сдержала слово. Да еще нашла, как ударить побольнее. Главное, и доказательства представила, хотя Полуянов клялся, что способностей у Ксюши ноль целых ноль десятых и в журналистике от нее толку не будет.

Надя в ярости разглядывала собственные – в очень приличном качестве – фотографии. Кто ж из любимых читателей ее сдал? Это ведь целый детектив: библиотека закрыта, охрана вроде бы должна удостовериться – вышло ровно столько, сколько и вошло. Но кто-то остался. Крался за ней. Подслушивал. Фотографировал. Боже, какая мерзость! Значит, и утром не показалось. Люди в метро тоже читали гадкую газетенку. Узнавали ее. Хихикали.

И что делать теперь?

Следствие, насколько понимала Митрофанова, версию с клубом свингеров не считало приоритетной. Но как оправдываться перед начальством? Телеведущая Асташина посещала свингерский клуб на пару с библиотекаршей! И фамилия – ее. И должность. И фотография!

Только подумать!

Надо Димке сказать. Немедленно.

Набрала номер – недоступен. Вот что за гадство! Почему он всегда недоступен, когда ей нужен?!

Набрала снова. Отправила яростное сообщение – даже не прочитал.

Чуть не швырнула телефон об стену, да вдруг призадумалась. Бывало, Димка не отвечал просто из прихоти, чтоб она его с мысли не сбила. Но совсем недавно снять трубку не мог реально: в момент, когда она звонила, получал в глаз от начальника службы безопасности «Спартака». По ее, между прочим, вине.

Может, и сейчас что-то случилось с ним?!

Набирала знакомый номер еще и еще – по-прежнему без ответа. Куда он уехал? Чем занимается? Почему его вдруг заинтересовали юная девочка по фамилии Милина и какая-то тетка из соседнего с асташинским дома?!

Подошли читатели, Надя отвлеклась.

– Вы что-то хмурая сегодня, – попенял молодой кандидат наук.

А Митрофанова злобно подумала: «Ты точно в библиотеке в тот день, когда Юлька из окна прыгать пыталась, был. Может, и продал – за тридцать сребреников?!»

Сердито шваркнула о стойку книжки. Ехидная докторша наук (стояла в конце очереденки) шепнула такой же ученой, ни рожи ни кожи, приятельнице:

– Вероятно, давно в своем любимом клубе не была.

Значит, и эти знают!

Да что ж это происходит! Надо срочно искать юриста. Иск о защите чести и достоинства подавать!

«Только ведь ты действительно имеешь отношению к клубу. Да еще какое! Начнешь шуметь – только хуже сделаешь».

Нет, самой ничего в такой ситуации предпринимать нельзя. Ей срочно, просто немедленно нужен Димка!

Плевать на читателей. Вышла из зала, еще раз набрала номер. Снова не отвечает.

Тогда дрожащими руками пролистала телефонную книжку. Звонить Селиванову не решилась: Димка, хоть номер своего друга из полиции дал, настрого велел его беспокоить только в самых исключительных случаях.

А вот главному редактору «Молодежных вестей» позвонить можно. Телефон прямой, с секретаршей объясняться не надо.

Димин начальник ответил сразу.

– Василий Степанович, это Надя Митрофанова. Извините, пожалуйста, за беспокойство. Я никак не могу дозвониться Диме, а он мне срочно нужен. Его на работе случайно нет?

– Случайно нет, – ледяным тоном ответствовал редактор.

– А не знаете, где он может быть?

– Знаю. Полуянов задержан. Пока на сорок восемь часов.

– К-как? За что?

– Его подозревают в убийстве. Наш адвокат уже выехал. Но взяли Дмитрия у мертвого тела, так что не могу сказать, чем дело обернется. Он в ИВС, адрес скину. Свидания не дадут, но передачу, возможно, примут. Так что теплые вещи ему привези и еще что там нужно.

– Боже мой, – ахнула Надя.

На подгибающихся ногах вернулась в зал. Читатели уже не ждали смиренно, пока их очередь подойдет, – возмущались открыто. Докторша наук едко заявила:

– Да, Надежда. Личные интересы вы явно ставите выше работы.

Митрофанова хотела рявкнуть в ответ, но только пробормотала:

– Имею право на технический перерыв.

А когда народ у стойки наконец рассосался, даже выбежать из зала не успела.

Слезы из глаз потекли прямо на рабочем месте.

* * *

Делом Асташиной Селиванов лично не занимался, но на контроле держал – как и все резонансные преступления.

Что старый приятель Полуянов крутится вокруг да около, атакует окружение покойной, ему тоже доложили. Он про себя усмехнулся: проныре журналисту наконец надоело писать про котят, застрявших в водосточных трубах.

Но пока что Дмитрий шебуршил в рамках разумного. И хотя Шмелев уже успел настрочить жалобу на незаконное проникновение в жилище, угрозы и побои, Селиванов велел Дмитрия не трогать.

Майор полиции, признаться, ждал: его, так сказать, дружок в ближайшее время объявится. И, как не раз бывало (иногда с пользой для дела), предложит взаимовыгодный обмен информацией. Но Полуянов о себе знать не давал.

О смерти Марты Костюшко Селиванов узнал почти сутки спустя – наутро следующего дня.

Полуянов, задержанный по подозрению в ее убийстве, к тому времени провел в СИЗО почти двадцать часов. Но его, гордец, по-прежнему не беспокоил.