Смертельный рейс

– Так быстро? – Виктор с сомнением покачал головой. – Сутки, а то и двое они будут взвешивать и принимать решение. Шутка ли, устроить взрыв в Москве и чтобы все приняли это за чистую монету? А здесь остается Федор Силантьевич.

Молодой лейтенант со шрамом во всю щеку и без двух пальцев на левой руке имел среди солдат прозвище Пират. Но сходство было чисто внешнее. Лейтенант Архипов воевал с июня 1941 года. Имел несколько ранений и чуть не был комиссован. Но добился своего, остался в армии, хотя и пришлось согласиться на перевод с передовой в Якутию.

– Что скажешь? – поворачиваясь спиной к пронизывающему холодному ветру, спросил Шелестов.

– Килограмма два взрывчатки. На лошадях были. Пришли, заминировали и ушли.

Максим с сожалением смотрел на развалины небольшого деревянного сруба, который поставили здесь для передающей радиостанции и энергоснабжающего генератора. Огня уже не было, но гарью несло сильно. Дизельное топливо, запас которого позволял генератору работать пару недель, выгорело полностью. Уныло выглядели обгоревшие листья и закопченные стволы близстоящих деревьев, почерневшая трава вокруг.

– Почему ты решил, что пришли, взорвали и ушли? – поинтересовался Шелестов, разглядывая следы подков, которые местами были видны на рыхлой земле. – Думаешь, хорошо знали, куда закладывать взрывчатку, заранее ознакомились с объектом?

– Так точно, – кивнул лейтенант. Он повернулся к своим бойцам и окликнул одного из них: – Охлупкин, осмотри по периметру. Может, найдешь что важное.

Сержант Охлупкин был типичным сибиряком. Плечистый, улыбчивый, спокойный. Его невозможно было вывести из себя. И говорил он неторопливо, уважительно обращался к любому собеседнику, независимо от звания и возраста. И вырос Охлупкин в семье лесника, с детства привык к лесным тропам, обучился секретам охоты и слыл в роте опытным следопытом. Когда группа бойцов во главе с лейтенантом выдвигалась сюда верхом на лошадях, Охлупкин шел впереди как проводник. Выбирал дорогу, удобную для лошадей, искал безопасный путь.

– Ты где воевал, лейтенант? – спросил Буторин. – В разведке?

– Нет, в пехоте.

– Для пехотного командира ты очень хорошо разбираешься в диверсионных делах, – усмехнулся Виктор.

– Пехота, – с какой-то горькой усмешкой ответил Архипов. – Если бы вы только знали, сколько должен уметь и знать простой пехотный взводный. В разведке не служил, а вот по тылам дважды в рейды ходил. Приходилось и взрывать, и минировать. И у знающих людей сразу в бою многому учиться.

– А эту избушку ты бы как взрывал, если бы понадобилось такой вот объект уничтожить?

– Если бы не знал, что внутри, просто поджег бы. Если разгорится, не потушить.

– Да? Любопытно. – Шелестов, услышав разговор, подошел ближе. – Значит, те, кто взрывал, знали о содержимом? Взрывали так, чтобы повредить то, что находилось внутри?

– Не повредить, а уничтожить, – поправил лейтенант. – Это все не восстановить, только монтировать заново. И, кстати, строить новую избушку.

Со стороны зарослей кустарника бежал Охлупкин. На бегу он что-то сказал бойцам, трое тут же направились к кустарнику.

– Что-то нашли, сержант? – спросил Архипов. – Докладывайте!

– Четверо было здесь, товарищ лейтенант. И шесть лошадей. Думаю, что две вьючных. Стояли недолго, двое даже не спешивались. И коней к деревьям не привязывали. Минут пятнадцать, я думаю, они тут стояли. Двое ходили сюда, на полянку. Обутые в обычные кирзачи. Стоптанные равномерно.

– Ну вот вам и первые ответы, – сказал Шелестов. – Ясно, что это не рабочие, которые монтировали здесь оборудование.

– Нет, – подтвердил Охлупкин. – Следы рабочих смыло прошлым дождем еще неделю назад, а эти были вчера.

– Четверо, – задумчиво повторил Буторин. – Геологов, что ушли вчера из поселка, тоже было четверо. Я запросил сведения у начальника партии. Они должны были идти в долину реки Туймы. И никаких характерных следов для опознания.

– Никаких, – подтвердил Охлупкин. – Ни подошвы обуви, ни подковы ничем характерным не отличаются. Единственное, что я там нашел, – это гильза.

Шелестов торопливо схватил протянутую ему винтовочную гильзу. Свежая, это точно. Пролежала на земле совсем немного. Дождя не видела. Даже чуть запах сгоревшего пороха ощущается. Накол бойком капсюля обычный, непримечательный. Чуть смещенный от центра. Так практически у каждой винтовки. А еще? Есть, вот это уже замечательно!

– Смотри, Виктор, – Шелестов взял гильзу двумя пальцами. – Видишь вот эту глубокую царапину вдоль? Если она сделана не подковой, то это характерная примета конкретной винтовки. В затворе или в магазинной части царапается гильза. Старое оружие!

Обсуждение, какой дорогой двинулись диверсанты, заняло немного времени. В тайге дорог мало. Точнее, слишком мало. Распадки в нижней части, русла речушек да недавно выгоревшие участки.