Смертницы

Мур торопливо собрал папки и поместил их в большой конверт.

– Нам лучше уйти, – решил он.

Они вышли из бара Дойла, окунувшись в послеполуденную жару. На парковке они остановились у машины Мура, огляделись по сторонам. «Надо же, двое копов и агент ФБР, – подумала Джейн, – и все трое озираемся».

– И что теперь? – спросила Джейн.

– Что касается бостонской полиции, у нее руки связаны, – заявил Мур. – Я получил приказ не соваться в это дело.

– А эти папки? – Она бросила взгляд на конверт, который Мур держал в руках.

– Я вообще не должен был их видеть.

– А я по-прежнему в декретном отпуске. И мне никто приказов не давал. – Риццоли забрала у него конверт.

– Джейн, – произнес Габриэль.

Она повернулась к своему «cубару».

– Увидимся дома.

– Джейн!

Когда она села за руль, Габриэль распахнул дверцу и скользнул на пассажирское сиденье.

– Ты не представляешь, во что ввязываешься, – сказал он.

– А ты?

– Ты видела, что они сделали с руками той женщины? Вот с кем мы имеем дело.

Джейн выглянула в окно и увидела, как Мур садится в свою машину и отъезжает.

– Я думала, все позади, – тихо произнесла она. – Я думала, слава богу, мы выжили и теперь можно продолжать жить спокойно. Но это не кончилось. – Она повернулась к нему. – Мне необходимо знать, почему все это произошло. Я должна понять, в чем дело.

– Я сам покопаюсь в этом. Выясню, что смогу.

– А мне что делать?

– Ты только что из больницы.

Джейн вставила ключ в замок зажигания и завела двигатель; из кондиционера вырвался горячий воздух.

– Но мне ведь не делали операций, – возразила она. – Я просто родила ребенка.

– По-моему, веская причина держаться подальше от этой истории.

– Но это мешает мне жить, Габриэль. Из-за этого я не могу спать! – Она откинулась на спинку сиденья. – Вот почему не проходят кошмары.

– На это нужно время.

– Я не перестаю думать об этом. – Джейн снова оглядела парковку. – Я начинаю кое-что вспоминать.

– Что именно?

– Шум, крики, стрельбу. И кровь на моем лице…

– Ты мне рассказывала этот сон.

– Но он снится постоянно.

– Да, там действительно были крики и шум. И кровь на твоем лице – кровь Алены. Ничего удивительного в том, что ты это помнишь.

– Но есть кое-что еще. Я тебе не говорила, потому что никак не могла вспомнить. Перед самой смертью Алена пыталась мне что-то рассказать.

– Что?

Джейн посмотрела на Габриэля:

– Она назвала имя. Мила. И сказала: «Мила знает».

– И что это значит?

– Не знаю.

Взгляд Габриэля внезапно скользнул в сторону. Он заметил машину, которая медленно проплыла мимо, потом свернула за угол и скрылась из виду.

– Почему ты не едешь домой? – спросил он.

– А ты?

– Я скоро приеду. – Он наклонился поцеловать ее. – Люблю тебя, – сказал он и вышел из машины.

Джейн наблюдала, как муж идет к своей машине, припаркованной чуть поодаль. Он остановился и полез в карман, словно пытался отыскать ключи. Она слишком хорошо знала Габриэля и поэтому сразу догадалась, что значат напряженная спина и быстрый взгляд, которым он окинул автостоянку. Она редко видела его взволнованным, и это беспокойство передалось ей. Он завел машину и подождал, пока Джейн вырулит со стоянки.

Только после этого его машина тоже тронулась. Он проехал следом за ней несколько кварталов. «Проверяет, нет ли за мной хвоста», – догадалась Джейн. Даже после того, как Габриэль наконец оставил ее, она ловила себя на том, что поглядывает в зеркало заднего вида, хотя понятия не имела, зачем кому-то следить за ней. Что она, в сущности, знает? Ничего такого, чего не знали бы Мур или любой другой детектив из их отдела. Разве что шепот Алены.

«Мила. Кто такая Мила?»

Она через плечо взглянула на конверт Мура, который оставила на заднем сиденье. У нее не было ни малейшего желания вновь рассматривать фотографии с места преступления. «Но я должна преодолеть страх, – подумала она. – Я должна узнать, что произошло в Эшбурне».

25

Маура Айлз была по локоть в крови. Стоя за стеклянной перегородкой, Габриэль наблюдал за тем, как Маура погружает руки в брюшную полость, достает спирали кишечника и выкладывает их в лоток. На ее лице он не увидел ни отвращения, ни брезгливости – это было сосредоточенное лицо ученого, занятого поисками нового и необычного в самом заурядном. Наконец она передала Йошиме лоток, снова потянулась за скальпелем и вдруг заметила Габриэля.

– Осталось еще минут двадцать, – сказала она. – Заходите, если хотите.

Агент Дин надел бахилы и халат и вошел в лабораторию. Хотя он и старался не смотреть на труп, игнорировать его было невозможно. Женщина с тощими конечностями и сильно выпирающими костями таза, на которых кожа висела, как куски крепа.

– Типичный случай нервной анорексии. Была найдена мертвой в своей квартире, – ответила Маура на его немой вопрос.

– Такая молодая.

– Двадцать семь лет. Сотрудники скорой сказали, что у нее в холодильнике были только пучок салата и диетическая пепси. Голодная смерть в стране изобилия. – Маура вновь углубилась в брюшную полость, чтобы исследовать забрюшинное пространство. Между тем Йошима занялся надрезом кожи головы. Как всегда, они работали практически молча, без слов понимая друг друга.