Смотритель

Дэниел остановился у перекрестка, чтобы снова свериться с картой. Сделав еще один поворот, он вскоре подъехал ко второму перекрестку. Дерево оказалось именно там, где говорил Гант. Хэмптон уже почти доехал и ни разу не заплутал по пути. «Хоть что-то получилось легко», – подумал он. Когда грунтовая дорога пошла под уклон, на полу зашуршал сдвинувшийся портфель. Кора сказала, что так их договор будет казаться более официальным и похожим на настоящий. Но эта мысль пришла ей в голову только тогда, когда Дэниел уже собирался уезжать. Дурные предчувствия усилились. Слишком много событий происходило слишком быстро, и предусмотреть все подводные камни было невозможно. Но даже если они и предусмотрели всё, Дэниелу еще нужно убедить дочку Кларка, что он говорит правду. Он всегда гордился своей честностью, но теперь уже соврал Маллинсу и Ганту, хотя выглядел при этом, кажется, достаточно убедительно. Вот только изобразить скорбь у него не выходило.

Дэниел прокрутил в голове предстоящие шаги: показать телеграмму и сказать, что Хэмптоны тоже ее получили, потом предложить отцу девчонки побеседовать наедине. Со второй частью не следует спешить. Дэниелу нужно изложить условия совершенно четко, поэтому Кора и считала, что тут необходим «договор». Юридической силы он иметь не будет, но Кларки слишком невежественны, чтобы это понимать.

Дорога была покрыта промоинами и ямами, и Дэниела это ничуть не удивляло. Как и отсутствие телефонных столбов. Пару раз в кузове шевельнулся гроб, глухо ударяя в заднюю стенку. Кора настаивала, что он должен быть в грузовике на пути и туда, и обратно. Через милю дорога закончилась тупиком. Дэниел остановил машину возле десятилетнего пикапа «шевроле»: несколько вмятин, но в остальном – в хорошем состоянии. Не выходя из машины, Дэниел откинулся на подголовник и закрыл глаза.

Когда восемь часов назад он вошел на телеграфную станцию, Парсон испытал облегчение при виде телеграммы в руке Хэмптона. Пока Дэниел не объяснил, что еще потребуется от Парсона.

– Нет, – ответил тот. – Я не могу в этом участвовать.

– Помимо нашей благодарности, Бен, мы с Корой хотели бы вознаградить тебя за работу, – произнес Дэниел, доставая конверт из кармана пиджака. – Здесь пятьсот долларов.

– Так только хуже, – холодно отозвался Парсон. – Уберите деньги.

Дэниелу всегда нравился Парсон. То, что он первым делом принес телеграмму им с Корой, было проявлением доброты, хотя Дэниел видел в этом и знак верности. Но, убирая конверт в карман, он понял, что ошибался: телеграфист оказался человеком принципиальным.

– После того, что случилось с ним в Корее, Джейкоб заслуживает второго шанса, – убеждал Дэниел. – Если наш с Корой план провалится, ты тоже окажешься в это впутанным после того, что уже успел сделать…

Единственным ответом ему послужил гневный взгляд. Потом телеграфист ушел в заднюю комнату. Застучал телетайп. Вернувшись, Парсон положил измененную телеграмму и конверт на прилавок. Дэниел прочитал и кивнул. Парсон сложил листок и запечатал конверт.

– Мы очень тебе благодарны, Бен, – произнес Дэниел, но тот словно не услышал его.

Сообщив Коре по телефону, что телеграмма отправлена, он поехал обратно в Лорел-Форк. На кладбище Гант тоже задавал вопросы, на которое Дэниелу пришлось отвечать. Так же случилось и на лесопилке. Гроб был готов, но Хиггинс, человек, прежде никогда не оспаривавший распоряжений, дважды переспросил, не хочет ли Дэниел, чтобы гроб для девушки изготовили из дуба. И даже после этого Хиггинс не сразу приступил к работе, словно ожидая, что хозяин передумает. Хотя и Гант, и Хиггинс сделали то, о чем просил Хэмптон, их реакция оказалась совсем не такой, как ожидал Дэниел. Это был первый звоночек, предупреждавший о том, что они с Корой утрачивают контроль над дальнейшим ходом событий. А теперь нужно было еще переговорить с Кларком.

«Заканчивай с этим», – сказал себе Дэниел. Он взял портфель и, выйдя из машины, проверил, надежно ли укрыт брезентом гроб. «Кто-нибудь может заметить, если вернешься из Теннесси без него», – предупреждала Кора. Возле ручейка Дэниел остановился. Стойки ограды пастбища стояли прямо, колючая проволока была туго натянута. На полях длинные ряды кукурузы тянулись строго параллельно, словно железнодорожные пути. Маленький ухоженный дворик. Особенно Дэниела удивил дом: крошечный, не больше двух спален, но никаких покосившихся водосточных труб или облупившейся краски, никаких заколоченных окон. Дрова лежали в плотных поленницах на крыльце. Даже маленький мостик был сделан с прилежанием и гордостью: каменные ступени, прочные дубовые балки и доски – не тополь или сосна. Ни малейшей небрежности.