Смотрители маяка

— Мне вот нужно пространство, — говорит Сид. — Одно дело — приехать сюда ненадолго, но жить тут я бы не смог. Зажигалка есть? Черт, парни, вы должны много курить. Я курю, только когда мне скучно. Почему у вас тут нет жидкости для мытья посуды, а? Я думал, смотрители помешаны на таких штуках. Но у вас вообще ничего нет.

ГС хмурится:

— Мы пытаемся согласовать это с «Трайдентом».

— Надо было сказать, я бы привез в качестве рождественского подарка. Захватил в «Спаре». Мне нетрудно.

— Мы обходимся мылом.

— Как вам еще не осточертело? Сидеть и ни хрена не делать с утра до ночи.

— Это не совсем так, — возражает Артур.

— Да, но все равно скучно.

— Не особенно, когда привыкнешь.

— Не хотел бы к такому привыкнуть, дружище. И вот еще одна проблема. — Сид выдувает клуб дыма в сторону трубы. — Представьте, что вам до сих пор приходилось бы сутки напролет крутить эту шарманку? Еще и половину места занимает.

Артур соглашается и начинает рассказывать ему о грузах, которые когда-то висели на цепи внутри трубы, и о том, что дежурный должен был поднимать их вверх к фонарю, чтобы развернуть линзы, а потом снова опускать. И так каждые сорок минут как штык. Думаю, Артуру бы это понравилось; ему подходит работа, требующая сосредоточенности и упорства — как в свое время моему отцу и его отцу. Это одна из причин, почему «Трайдент» его так ценит. Надежный сотрудник, который за много лет работы ни разу не отклонился ни на шаг влево, ни на шаг вправо. Артур — доказательство того, что на башне можно жить. И не просто выживать, а жить хорошо. Все смотрители, с которыми я работал, говорили о том, как здорово было бы учиться у него. Как будто это святой Грааль, к которому они мечтают прикоснуться.

Но он не такой, когда узнаешь его получше. Вот почему я ей не верю, когда она говорит, что сделала ошибку.

— Рак — отличная штука, — говорит Сид, погасив окурок. — Такая встряска! Вы знаете, что я болел им три раза? Я просто в рубашке родился, да. Должно быть, у меня жизней как у кошки. Еще чаю? Две ложки сахара, да, давай не стесняйся, дружище, да, две, клади давай. Сам диву даюсь, зачем я занимаюсь этими подработками? Но надо добывать денежку. Покажите мне другого человека, который переболел раком столько раз! Это вытягивает все силы, о да. У собак он тоже бывает. Я раньше не знал, но это правда; пес моего приятеля болел раком, но собак не лечат, так что он умер. Где ваш третий?

— Что?

— Еще один парень.

— Спит.

— В это время? Черт побери, у него что, отпуск?

— Он приболел, — говорит Артур.

— Если его может свалить обычная простуда, он никуда не годится. Так и скажи ему. Я болел раком три проклятых раза, и только взгляните на меня! Я почти хочу снова им заболеть. Теперь это как игра. Посмотреть, как я выиграю, получу еще один приз. Сколько раз я одолею его. Больницы — неприятная штука. Мне говорили, что я как фальшивая монета, все время падаю нужной стороной.

— Моя мать из Йоркшира. — Это первые слова, которые я ему говорю.

— Да? — Он поворачивается ко мне. Глаза у него серебристые. — А бабуля?

— Что?

— Меня не интересует история твоей жизни, парень.

— Я просто предположил. Из-за акцента.

— Хреновая ты гадалка. Я же сказал, я отовсюду. Слышал когда-нибудь о белом граче? У меня есть приятель, он сказал, видел его один раз на «Деве». Это точно была «Дева», точно, сто процентов. Не чайка, мой приятель в этом разбирается, а белый грач. Он вышел на смотровую площадку, и эта чертова птица появилась из ниотуда, села рядом и уставилась на него. Абсолютно белая, огромный, просто огромный белый грач.

— Тут не водятся грачи, — сказал Артур.

— Значит, тогда водились; давным-давно. У меня пунктик из-за птиц, я их терпеть не могу. Они какие-то доисторические, эти клювы, лапы, крылья. Вы когда-нибудь пытались помочь птице в беде? Черт, да они же орут на тебя, страшно.

* * *

Позже я повел Сида к генератору. Пока мы спускались по лестнице — мимо цистерн с маслом, мимо керосина, потом в кладовую, — я рассматривал его затылок. У него очень странные волосы, почти белые, но не совсем, и это не та белизна, которая приходит с возрастом. Где-то во мне трепыхнулось чувство узнавания, но я не смог ухватить его.

Механик такой огромный, я не представляю, как мы вдвоем поместимся там, внизу, среди генераторов и прочих механизмов, но нам это удается. Артур сказал, что я должен быть с ним, но я не хочу. Мне не нравится, как он на меня смотрит, как будто он знает каждую мою мысль.

— Кто вас привез? — спрашиваю я.

Сид начинает работать и сливает топливо.

— Что?

— Кто вас привез? Я его не знаю.

— Я его тоже не знаю, парень.

— Обычно к нам приезжает Джори. Чаще всего.

— Прости, что разочаровал. — Внизу темно, сплошные тени. — Видать, вы рассчитывали на кое-что? Рождество ж на носу.

— Бывает.

— Да, вы, смотрители, думаете о себе, что вы всем милость оказываете.

— Я бы не сказал.

— Я слышал, все сосунки в школе готовят вам подарки. И в церкви тоже. Но ты не руководишь взводом во Вьетнаме, не надо так жалеть себя.

— Мы всегда благодарны за это.